Вот и наступило лето, которого ты так ждала. Было тепло и уютно. Ты мчалась на машине подальше от всего, от всех своих забот и проблем.Ветер трепал твои волосы в открытое окно. Ты наслаждалась им, подставляя свое лицо под тугие струи ветра. Машина приятно покачивала тебя и из-за горизонта открывалось море. Солнце уже клонилось к горизонту и его первые лучи уже коснулись поверхности воды. Машина остановилась у самой кромки. У самого края той стихии, которая уже другая такая как казалось из далека. Эта была слишком нежная, но стихия.
Открыв свою дверь твои ножки опустились в эту стихию. Волна набежала и лизнула их, принимая тебя. По твоему телу пробежала та первая волна восторга и счастья. Ты была не одна на этом пустынном берегу. Здесь была только ты, твоя машина, волны, скалы и чайки, которые смотрели на тебя.
И все
Ты была свободна.
Ты оставила все позади себя, за сотни километров от себя все свои заботы.
Счастье свободы наваливались на тебя. Твоя душа рвалась на встречу солнцу.
Тебе хотелось крикнуть ему, НЕ УХОДИ, ОСТАНЬСЯ. Твое платье легко соскользнуло с твоих плеч и волны приподняли его. Лучи солнца заскользили по твоему обнаженному телу. Твои руки были подняты на встречу чайкам, ты хотела лететь за ними. И лучи ласкали тебя. Осыпая тебя своими заходящими лучами. Только ты и море. Только так. ТЫ сделала шаг и волны обрадовано опять лизнули твои ножки. Шаг. Еще шаг. Волны все настойчиво ласкали тебя приветствуя каждый твой шаг. ТЫ чувствовала, как теплая вода поднимается по тебе. Как она касается тебя, проникая туда, куда ты мало кого допускаешь. Но волнам ты хотела отдаться вся целиком. ТЫ шла им на встречу и они приветливо принимали тебя. Твои руки были закинуты назад и ты опустилась вся в воду не открывая глаз. ТЫ раскинула руки и вода подняла тебя, начала покачивать. Ты слышала шум вол о берег, который становился все тише. Ты настолько понравилась морю, что оно хотело взять тебя себе. Быть только одним обладателем твоей красоты. Волны убаюкивали тебя, унося все дальше. Тебе не хотелось отрываться от этой тишины блаженства.
Но что то в криках чаек тебя насторожило. ТЫ приподняла голову и ....... кромка берега уже еле виднелась на горизонте, становилось сразу быстро все темнее и темнее. Испуг.Он захватил тебя. ТЫ начала плыть к берегу, сильно разгребая воду. Но море начало волноваться, не желая отпускать тебя. Волны откатывали тебя назад, не желая отдавать твою красоту, доставшуюся им. ТЫ плыла и плыла. Вот уже все ближе, но силы все быстрее стали покидать тебя.
Вода все чаще стала заливать твое лицо. Ты стала все погружаться в волну......... Свет померк.
Но вдруг молния. Озарила все вокруг и чьи-то руки подняли тебя над волной. И опять молния. Это море протестовало против того, что бы отдавать тебя. Ты почувствовала, как сильные руки подняли тебя, шорох песка и вот ты уже лежишь на твердой земле.
Буря. Как ты любила ее.Как нравилось тебе смотреть на нее. И даже сейчас ты наслаждалась ей. Вот так лежа на песке. Дождь стегал твое тело и ты со стоном подставляла его под эти струи. Задыхаясь от наслаждения. Ты почувствовала, как чьи-то губы прикоснулись к тебе. к твоим губам. Вот она буря. Она передалась твоему телу, твоему желанию. Страх прошел, была только страсть. Безумная страсть рожденная бурей. Твои руки поднялись вверх, переплетясь и замерев. Губы ласкали твое тело. Это были уже не просто поцелуи, а покусывания, переплетающиеся с тугими струями дождя. Губы скользили по тебе, ты не могла открыть глаза лишь впитывала все это, каждую каплю. ТЫ чувствовала, как руки раскинули твои ножки. Тебе хотелось отдаться этому безумию. ТЫ чувствовала на себе этот взгляд. Эти глаза, которые ты ощущала через закрытые веки. Он смотрел на всю тебя. Смотрел на тебя ТАМ. И ты чувствуя это сгибала ноги разводя их все шире.
ТЫ дернулась..... застонала. ДА. Ты почувствовала тепло его губ ТАМ. В самом центре. В самом желанном месте.Дождь хлестал тебя вызывая озноб, а снизу разливалось тепло. Нет ЖАР. Жар от его губ, от его горячего дыхания. и его я язычок. все глубже. В тебя. ТАМ. ТЫ принимала его, прогибаясь все сильнее, взяв его руки и положив к себе на грудь. Сжимая их и лаская сосочки.Все сильнее. Твои ноги непроизвольно сжались и руками ты притянула его голову еще сильнее к себе и замерла. Чувствуя как тебя накрыла волна блаженства.
Первая но не последняя. Как она растекалась по твоему телу и ты замерев впитывала ее в себя. Твои руки ослабли. Ты лежала наслаждаясь этими минутами.
Но буря брала свое и тебе хотелось бури. И она почувствовав это засвистела.
Молния сверкнула совсем близко и руки подняли тебя перевернув на живот. ТЫ почувствовала, как сильное тело навалилось на тебя, как руки стали изучать тебя забираясь везде сползая все ниже. Ты уже просто отдавалась этому, вытянув руки перед собой, стиснув в кулак песок. Ты чувствовала, как сильный язык скользит по твоей попочке, раздвигая ее, стараясь проникнуть все глубже. Как твои колени сами согнулись приподнимая тебя, подставляя для него свою плоть. И руки все ласкали тебя, Кажется они были везде, скользили по тебе без остановок. И тот язычок, который проникает в тебя. ТАМ в тебя, в твою маленькую пещерку, раздвигая ее все шире. И его рука, ласкающая твою девочку. все сильнее теребя ее. Твои волосы разметались по песку. Как тебе хотелось этого.
И вот уже другое. Такое же горячее, но более твердое коснулось твоей попочки. Ты вся выгнулась в ожидании. ДА. Ты хотела этого. ТЫ так долго хотела этого, так мечтала. И вот он тот момент. когда тебя что-то раздирает. Ты вся напряглась и ослабла, пытаясь выбрать его в себя. ТЫ чувствовала эту сладкую боль, которая входит в тебя. наполняя тебя. Ты принимаешь ее все глубже. ТЫ чувствуешь, как головка провалилась в тебя. Тебе хотелось видеть это, смотреть как ОН медленно погружается, входит все глубже.... И твой стон наслаждения сливается с волнами, когда ты чувствуешь, как его тело коснулось тебя, когда он оказался ВЕСЬ в тебе. Вот он тот миг блаженства. ТЫ замерла, прислушиваясь к себе, к тем новым чувствам, которые родила в тебе эта буря.
Ветер усиливался. Волны все быстрее и чаще накатывали на берег и с каждой волной ты чувствовала толчок внутри себя. Все сильнее, быстрее. Волны уже стали докатываться до тебя, облизывая твои коленочки. Все бушевало в тебе и ты чувствовала бурю в своей душу . ЕЩЕ. ЕЩЕ. ЕЩЕ. Шептали твои губы. И волны отвечали им ДА ДА ДА. Дождь, ветер, волны. Все это смешалось в диком танце. Все сплелось в единый порыв страсти. Ты почувствовала, как ОН напрягся....
ЕЩЕ ЕЩЕ ЕЩЕ шептали твои губы и ... МОЛНИЯ, ГРОМ И ПОТОК СТРАСТИ, КОТОРЫЙ ХЛЫНУЛ В ТЕБЯ. накрыл тебя с головой и твой вой счастья вырвался из твоей груди, отразившись от скал, унесясь в море. Все это слилось воедино. Прохладные волны и дождь на твоем теле и горячий поток внутри тебя. Это безумие. Кажется что тебя всю заполнило. Голова закружилась и ты растянулась на песке, отпуская из себя бурю. Когда ты открыла глаза, то море было спокойным и лишь волны расходились от него, плывущего по лунной дорожке в даль моря.
Ну неужели некому понять мои страдания? Лето, вокруг миллионы прекрасных девчонок, которые своим видом просто провоцируют меня на преступление. Неужели, одеваясь так, они не думают, какое впечатление производят на меня? Неужели я один такой, и все другие мужики более равнодушны? Неужели никто кроме меня не испытывает этих мук... каждую секунду, каждое мгновение думать о сексе и только о сексе? Вот идёт довольно мужеподобная женщина, к тому же одетая в камуфляжные цвета. Я никогда не обратил бы на неё внимания. Но зачем она надела вместо блузки совершенно прозрачную сеточку и не надела лифчик? Я иду навстречу и, приближаясь, всё лучше и лучше вижу её большие груди, белеющие над загорелым животом. Она уже совсем не кажется мужеподобной. Я хочу её, хочу сильнее, чем свою первую любовь... Неужели нормальный мужик пройдёт мимо и не схватит, не задерёт эту дурацкую сеточку, не вгрызётся в эти сладкие булки с коричневыми изюминами сосков, и будь что будет? Нет, все проходят, пряча глаза и глотая слюни.
Я спускаюсь в метро и, ожидая электрички, выбираю, напротив которой из красавиц мне сесть. Одевая короткую юбку, думает ли девушка о том, что разглядывая её ноги я мысленно буду пробираться всё выше и выше, пока не представлю всё, что мне хочется? Тем более, юбки обтягивающие, и чаще всего позволяют отчётливо увидеть форму трусиков. Если же барышня в брюках, то иногда они настолько прозрачны, что вожделенное место между ног темнеет даже сквозь двойной слой ткани. Я был бы рад поцеловать это место, упав перед девушкой на колени, даже не снимая с неё брюк.
Сейчас лето, и многие не носят колготок. Поэтому я выбираю себе девушку не очень симпатичную на лицо, но в достаточно короткой юбочке и с голыми ногами. Она некрасива, и мужики кругом довольно равнодушны, может быть ей не хватает секса? Интересно, если бы я подошёл к ней и вежливо предложил без всяких формальностей поехать ко мне, купить по дороге презервативы и провести вместе чудесную ночь, она согласилась бы? Способна ли женщина на такое? Я уверен, если бы она предложила мне это, она бы не пожалела. Почему никто так не делает? Кто это запретил? Если бы это зависело от мужчин, мы бы жили гораздо веселее. Сейчас, когда жара, и все полураздеты, я не буду особенно разборчив. Я хочу почти всех.
Я сажусь напротив выбранной соблазнительницы и понимаю, что не ошибся. С моего места прекрасно видно всё, что у неё под юбкой. Если бы я признался ей, что всю дорогу пялился на её трусики, пытаясь рассмотреть каждую волосинку, пробившуюся через кружева, согласилась бы она поднять юбку и показать мне всё вблизи и подробно? Нет, конечно, вряд ли, но в душе, быть может, она хочет этого?
Рядом садится весёлая и ослепительная девушка в обтягивающей футболке и без лифчика. Я так близко вижу её большие соски, что уже почти чувствую во рту их медовый вкус. Я близко-близко вижу волоски на её голых руках. Я обожаю перебирать губами волоски на женском теле. У девушки только один недостаток - парень, у которого она сидит на коленях и которого целует в губы. Я хотел бы быть на его месте и так же бесцеремонно сосать её сладкий язык. Значит, есть девушки, которые хотят плотской любви? Судя по тому, как выглядит парень, ни романтики, ни денег с него не взять - она явно едет с ним только для того, чтобы заниматься сексом. Почему же не со мной?
Выходя из электрички, я случайно задеваю рукой обнажённую руку прекрасной соседки. Незабываемое тёплое прикосновение желанного женского тела. Скорее, скорее... купить новый диск с порнухой, придти домой и дрочить, дрочить, дрочить до посинения!
У НаС большая спальня, огромная высокая кровать, зеркало на весь потолок, высокое окно, с пола до потолка, портьеры, оч тяжелые, они закрывают все окно и потому в комнате всегда немного темно... сейчас день... На мне лишь легкий полупрозрачный халатик, длинный , даже слишком от тащится по полу, и обожаемые мною чулки ты лежишь на кровати, твое большое красивое тело, лежит на середине, этой безкрайней кровати, тонкая шелковая простыня фиалкового цвета прикрывает твое обнаженное тело, ты лежишь на спине, руки разбросаны по сторонам, у нормальной женщины ты вызвал бы в такой момент умиление, а у меня Желание... я хочу тебя...Подкрадываюсь к тебе как кошечка, медленно заползаю на кровать, ползу на коленках к тебе.
Вот ты приоткрыл глаза, и немного улыбнулся... Заползаю на тебя, сажусь я чувствую твой член, села на него, немного двигаю тазом, я чувствую что ты стал возбуждаться, твой член становится более твердым и большим, руками разводишь халатик в разные стороны, оголяешь мою грудь, она великолепна, она всегда тебя возбуждает, нежно проводишь обоими руками по ней, я чувствую твои руки, они сильные и в то же время очень ласковы и нежные, немного мнешь ее, ласкаешь соски...''Я хочу тебя детка''.. твой криплый голос ужасно возбуждает меня, облизываю губки.. Встаю... сейчас буду по тебе топтаться, поднимаю ножку, и пытаюсь наступить на твой пресс, ты немного напрягаешься, ты явно этого не хочешь... ''Иди ко мне..'' просишь меня опуститься, но я стаю, сгинаюсь к своим ногам, распахиваю халатик, я абсолютно обнаженная под ним, лишь чулки, смотрю на тебя, начинаю медленно снимать чулочек, рукой ты медленно гладишь низ моей ножки, вот я спускаюсь все ниже и ниже, ты помогаешь стянуть мне его... опускаюсь снова на тебя, кручу в руках чулок, улыбаюсь, провожу им по твоей шеи, спускаюсь на грудь, немного ласкаю тебя, я поднимаю твои руки тебе за голову, обхватываю их чулком...''Что ты делаешь?''... твой вопрос мне кажется смешным, не отвечаю на него... спинка кровати вся резная, продеваю чулок в резьбу.. ДА ДА... Я ПРИВЯЗАЛА ТЕБЯ, тебе кажется что ты можешь развязать руки, но ты ошибаешься...
Твой член такой соблазнительный, ты возбужден и он напряжен..., опять на тебе, ты весь мой, ласкаю твою шею, нежно и пока ласково целую ее, она безумно вкусная, нежная кожа, твой запах он страшно возбуждает меня, ты явно хочешь поласкать меня, поласкать своими руками, помять мою соблазнительную попку, потрогать мои ноги, грудь... твой взгляд я ловлю на ней, но сейчас я решаю, что ты будешь делать...''Развяжи, я хочу тебя...'' твой голос мне кажется немного грубоватым, продолжаю лакать тебя, спускаюсь на твою грудь, она такая красивая, ухоженная гладкая кожа, мышцы... Ласкаю ее, облизываю соски, смотрю тебе в глаза, ты немного приоткрываешь рот от удовольствия, раздается некоторое легкое причмокивание, Ты сейчас весь мой... я делаю все что хочу, сползаю ниже по тебе, нежно ласкаю язычком твой торс, спускаюсь к пупочку, немного проникаю в него язычком, облизываю его... отрываюсь от него, стою на коленях, ты подо мной, я совсем обнаженная, мое тело возбуждает тебя, ты хочешь его поласкать, рукой провожу по твой щеке, спускаюсь на рот, провожу пальчиком по нижнее губе, ты приоткрываешь его и ласкаешь языком мой пальчик, немного кусаешь его, он становится влажненьким, немного приподнимаюсь, облизываю его тоже , и медленно веду руку к своей киске, провожу ладонью по ней, она уже влажная, тебе хорошо видно как я немного ласкаю себя, как пальчик ввожу в свою киску, немного закидываю голову, приоткрываю ротик, и чуть слышно дышу, затем начинаю ласкать свой клитор, нежно массируя его пальцами... ''Развяжи, я поласкаю тебя..'' но я тебя почти не слышу я стою на коленях над тобой и ласкаю себя, немного убыстряю движению, закрываю глазки, я чувствую как она начинает пульсировать, с каждым моим дыханием я издаю легкий стон, отрываю руку от своей киске, провожу по твоим губам...
Я хочу поласкать тебя, спускаю к твоим члену, он хочет ласки, хочет моего ротика, беру его за основание, нежно перебираю яички в руках, их нежная кожа выглядит очень соблазнительно, ты смотршь в зеркало на потолке, тебе хорошо видно как я ласкаю тебя, , как твоего лицо меняется от удовольствия, обнимаю пальчиками член провожу слегка вниз, затем вверх, ты просишь меня делать это немного быстрее, а я лишь замедляю движения, прикасаюсь своими влажными губами к головке, он такая чувствительная, нежно провожу по ней языком ... слышу как ты тяжело дышишь, ты уже не просишь меня развязать тебя, ты видишь, что твои просьбы лишь сильнее меня заводят, что я лишь сильнее хочу тебя мучать, открываю широко ротик, провожу языком по всей длине твоего члена, он кажется мне очень вкусным, я делаю это медленно и это доставляет мне огромное удовльствие ''Заглотни его...'' просишь меня, но я отрываюсь от твоего члена и опять встаю на колени над тобой, твой член прямо подо мной, одно движения и сяду на него, ты окажешься во мне, твой член в моей руке, я подвожу его к своей киске, провожу по ней, она вся мокренькая.... Я играю с тобой и это мне приносит огромное удовольствие... оставляю твой член тянусь к твоему лицу, тебе уже немного надоели мои ласки ты хочешь жесткого секса, ты явно злишься, прикасаюсь своими губами к тебе, ты целуешь меня грубо, страстно, широко открывая рот, свободно проникаешь своим языком ко мне в ротик...я увлекаюсь поцелуем, резко хватаешь меня за талию...
чулок развязался, и быстро переворачиваешь меня на животик и оказываешься сзади моей попки, пытаюсь перевернуться на животик, но ты крепко держишь меня за бедра...''Доигралась киска... '' я чувствую как ты резко вводишь свой член в мою попку, как он такой большой в моей маленькой дырочке...Вскрикиваю... ты начинаешь резко и быстро двигаться, вводишь член в меня по самые яички, с каждым твоим движением я вскрикиваю... ты словно животное добравшиеся до своей жертвы, ты жадно входишь меня.. сильно держишь меня за бедра, Он весь во мне, все происходящие как не странно приносит мне дикое удовольствие, Темп начинает нарастает...''Доигралась''... повторяешь все тише и тише, рукой мнешь мою грудь, затем обхватываешь ладонями бедра... входишь в меня, затем немного отстраняешься и снова резко входишь по самые яички .. Ты делаешь это очень быстро... еще движение , и я чувствую как сперма начинает переполнять мою попку, как кончаешь в меня...''ааааааа''... наши стоны сливается в один... Падаешь рядом со мной обессиленный...
Вот мы лежим лицом к лицу друг к другу... ласково говорим друг другу...''Я люблю тебя''...
Славно поиграли. Мы это повторим...
Брызги росы щекотали лицо. Болтался повод. По сыро земле предрассветного леса глухо отдавал - тугой шлёп конских копыт. От земли поднимался запах, он щекотал ноздри, пробирался глубже в гортань, лёгкие, лёгкие наполнялись этим запахом прелой земли, слежавшейся чёрной листвы, раскисших шляпок грибов. Вверху ветер набегал иногда на вершины больших дубов, плотно замыкавшие верхний ярус старого леса, но внизу было тихо, только шлёп, шлёп, шлёп копыта по мокрой земле.
По его грузному расслабленному телу струилась усталость от бессонной ночи и длинного перехода, она отяжеляла веки, струйками сбегала вниз, скапливалась в районе поясницы, плескалась в узких раструбах кожаных сапог. В голове было бездумье усталости, лишь звук копыт угрюмо протискивался через головные кости, звучал отдалённо и одиноко...
Дружина растянулась за ним не длинной цепью. Все молчали, как молчит всё в природе в этот час меж ночью и солнцем, когда спит всё и должно спать всё, только человек в вечной суетности и погоне за призраками нарушает иногда этот час покоя, но и он ощущает в глубине свою неправоту, оттого он немеет и цепенеет в этот час тишины и непреложного покоя...
По лесу двигался отряд. Звук быстро затихал за ним, но колыхание веток ещё долго звенело по их следу, разбрызгивая во все стороны тонкую пыль росы.
К нему подъехал поп.
- Скоро ещё? - не поворачиваясь и не нарушая своей расслабленной позы, бросил он.
- Должно близко.
- И верно говоришь, что язычничают в Дубрищах?
- Верь, князь, слову. Смущает там людей старый ведун Ярила, приносят они жертвы мерзкому Перуну-истукану и славят Хорса, веру подрывают и сеют недоверие к княжей власть и князьям как отступникам от старой веры.
- Коли правда сие - худо им быть, князь сурово сумеет наказать супротивников веры Христовой, - ответил он и снова погрузился в дрёму. Приблизившийся к ним старший тиун Дрыга подал свой голос.
- Говорят у Ярилы дочка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Никто не ответил, голос прозвучал и затих.
Внезапно лес расступился.
Узкой полоской расплавленного металла сияло навстречу восходящее солнце. Солнце и весь воздух, прозрачно насыщенный им, ослепили глаза всадников после полутьмы глухого леса. Постепенно, когда глаза людей приспособились к новому свету, их зрению предстала картина неширокой реки, плавно петляющей средь мягких зелёных лугов, а вдали возле раскидистого дуба была видна большая толпа людей - мужчины, женщины, дети в пёстрых платьях и белых рубахах. Они медленно, ритмически двигались вокруг разукрашенного дерева и их торжественная песнь широким веером расходилась в высоту, лишь краешком доносясь до их слуха. Это был старый языческий гимн Солнцу.
Велий Хорсе
Велий Хорсе
Одари ты нас любовью
Одари ты ны скоты
Одари ты животы
Старые, слышанные с детства слова, старая, знакомая с детства мелодия дедов и пращуров не могла не отозваться в сердцах все этих людей, даже если и приняли они новую веру, привезённую с раскошных берегов Босфора, даже если и утопили священного дедовского Перуна в водах Днепра, но себя не враз переделаешь, не враз отбросишь свою память... Она будила воспоминания о детстве и тепле, мягких руках матери, шамкающем говорке лохматобородого деда, рассказывающего сказки и старые предания о Рюрике, Святославе и походах на Царьград, весёлые попевки и хвалы Бояна. Новая вера была холодна и сурова, она ушла с просторов полей, от сумрачного уюта лесов, замкнулась в каменных клетках ослепительно белых неживых церквей, где на человека с гневом и укоризной глядели раскосые лики мстительных патриархов и даже во взгляде богородицы не было доброты и утешения, и младенец на её руках никогда не улыбался...
Он оглянулся на спутников, обвёл глазами их затянутые пеленой воспоминаний лица, под его взглядом они съёживались, будто уличённые в чём-то непростительном и пустил своего коня вперёд.
Дружина с воплями и криками обогнала его, рассыпалась по полю, окружая язычников, которые при виде их бросились бежать к лесу, но, увидев, что путь отрезан, сгрудились вокруг высокого старика в белом и с длинной белой разлетающейся бородой.
- В воду их, загоняй их в воду! - возбуждённо вопил поп, радый, что так удачно застали язычничающих.
- Всадники конями и копьями стали загонять людей в воду.
- Князь, вот он, Ярила, главный хороводчик, - закричал поп, подскакивая к князю.
- Схватить и связать.
Несколько времени - и вся толпа была загнана в воду. Испуганные, они стояли по грудь в воде, теснясь друг к другу, женщины поднимали детей, они громко плакали от испуга.
Несколько дружинников, сверкая топорами и белым срезом щепы, принялись рубить священный дуб, а поп стоял на берегу и, размахивая крестом, бросал гневные слова.
О, погрязшие в грехе язычники. За вас смерть принял божеский сын Иисус Христос, а вы поклоняетесь дубам и чурбанам. Да не будет вам другого бога кроме триединого в сущности - бога-отца, бога-сына, бога - духа святого... Иначе гнев его будет на вас на небе и месть князей мира на сей земле. Не приносите жертв ни Перуну, ни Хорсу, ни прочим Ваалам, едино токмо десятину от трудов и промыслов ваших на церковь святую. Да будет так от сего и навеки. Аминь! - и размашисто махнул два раза в воздухе тёмным распятием. А затем уже деловым тоном. - Подходите по одному принимать крещение от креста животворящего.
Дружинники, заехав в воду на конях, копьями стали толкать людей, они по одному подходили к кресту, а стоящий перед попом дружинник с головой макал подходящих в тёплое молоко воды под громкие крики и гогот стоящих на берегу, очищая их водой от скверны бесовских заблуждений языческой веры.
Поп давал язычникам целовать крест, крестил их по воздуху, продолжая говорить какие-то грозные речи об аде, вечных муках и суровых пророках.
Ярила стоял связанным под деревом. Он подъехал к нему.
- Почто, старик, смущаешь дедовскими побасками, отвращаешь их от веры, в которую мы всем приказали верить?
Ярила вскинул голову. В глазах не было страха.
- Крамолу и смуту сеешь по Русской земле, князь. С этой верой наши деды крепили Русь, били греков, булгар и печенегов, и стояла Русь крепла.
- То всё раньше было. А прежняя вера была одна глупость и недомыслие, поклонялись бесчувственным истуканам. Нынче новая вера в Иисуса Христа и как сказано, так и надо смердам верить.
- Отомстят старые боги, - бешенно шипел старик, отчего князю стало совсем не по себе, - ох, горько ещё отомстят за обиды и поругание киевского Перуна, много слёз прольётся Руси, кровавыми слезами умоется, красной водой колодцы позаливает, Христос ваш не русский бог, его греки выдумали и вас одурачивают.
- Предай его смерти, князь, - подскочил поп, - непростительно такое богохульство на сына человеческого.
Страх перед этим связанным человеком сам подсказал.
- За твоё супротивство смерти горькой предаю тебя, старик, чтоб урок для всех остался. Привязать к деревьям.
По трое дружинников бойко слазили на стоящие рядом берёзы, пригнули вершины и споро привязали к ним за ноги Ярилу. Несколько человек сдерживали деревья, чтоб они не разогнулись. Очищенный и окрещённый народ в мокрых грязных одеждах жалкой толпой сгрудился кругом.
- Так будет со всяким, кто супротивится церкви и князьям, - проповедовал поп. - Унесите в сердцах ваших эту казнь и помните её.
Заглушая слова попа, громко кричал Ярила.
- Будьте твёрды в старой вере, люди русские, она истинная.
Он хотел приказать заткнуть старику рот, но затем передумал - пусть кричит, помирать всё лучше с криком.
- Все смотрели на него, ожидая сигнала. Он поднял руку.
В этот момент раздался крик, удержавший ею от падения.
- Вон Ядвига, дочка Ярилы.
Не опуская, он обернулся и увидел выехавшую из леса на коне молодую женщину, в нерешительности остановившуюся одаль. Должно действительно красавица, подумал он, разглядывая её фигуру, уверенно и свободно сидевшую на своём мохнатом коньке - и опустил руку.
Враз вершины были опущены и две бело-красные половины того, что ещё только было единым телом старого ведуна, взлетели прямо в глубину неба, брызгами крови окропив всех стоящих и окутав всё вокруг запахом парного человеческого мяса. Вдох ужаса и страха вырвался как из одной груди. Заголосили бабы, заплакали дети...
Внутренняя сила снова заставила его обернуться в сторону дочери разорванного ведуна. Она сидела неподвижно на коне, повидимому до неё дошло страшное значение происшедшего, её плечи поникли, руки, сжимавшие повод, безвольно опустились на гриву коня.
Жарко шептал на ухо Дрыга.
- Девка - первая красавица на всю землю дряговичей.
Неосознанным движением он толкнул коня по направлению к женщине, неотступно глядя на неё. Её лицо расширилось, стали проступать отдельные черты.
Она очнулась, резко повернула коня и поскакала в лес.
Пришпорив, он влетел вслед за ней. Ветви хлестали его по лицу, он уклонялся от них машинально, не отрывая взгляда от мелькавшей впереди спины, которая ни приближалась, но и не отдалялась, как ни горячил он коня, ни пришпоривал его кованными сапогами. Её конёк был, видать, вынослив и быстр.
Жажда погони захватила его, проснулся охотничий азарт. Они ускакали уже далеко, затихли крики пустившихся вслед дружинников, а он всё не мог приблизиться к мчащейся не оглядываясь прямо сквозь чащу женщине. Конь начал уставать, лицо горело от хлеставших веток.
И вдруг конь под женщиной споткнулся, она подлетела вверх и совершив широкую дугу, упала на землю.
Он соскочил с коня.
Разметавшись по земле, лежала женщина, потерявшая от удара о землю сознание. Спутанные волосы закрывали её лицо. Он присел возле неё и с неожиданно возникшей робостью раздвинул волосы. Перед ним возникло видение поразительно красивого женского лица. Оно было красиво своей... каждая линия, каждый очерк этого лица имели свою окончательную и завершенную форму, и все они сливались в одно нерасторжимое единение красоты - той самой красоты, отдельные черты которой он наблюдал иногда на иконах, привозимых из Византии, но там всё это было разрознено, каждый художник улавливал лишь одну из чёрточек совершенства, а здесь пред ним было её полное и окончательное выражение.
Девушка была жива. Это было видно по её дыханию... Он осторожно провёл по её лицу кончиками пальцев как слепой. Девушка не шевелилась. Он склонился и как бы для окончательного удостоверения коснулся в поцелуе её губ.
Она дрогнула и открыла глаза. Он неотступно глядел в них и видел, как медленно в них возникает память.
- Как тебя звать?
Она вздрогнула и очевидно под звуком его голоса память вошла в неё окончательно.
- Уйди, уйди...
Она хотела прокричать, но голос сорвался на сухой шепот.
Она сделала движение вскочить, но он остановил, силой налегши на её плечи.
- Пусти меня, изверг, пусти, убивиц, убивиц... - всё тем же сухим шепотом говорила она, извиваясь под силой его рук.
Это извивающееся тело неожиданно пробудило в нём резкую вспышку желания. Не в силах противиться, он бросил своё тело на женскую грудь и впился губами в её губы, пытаясь руками сдержать её мотающуюся из стороны в сторону голову. Она что-то вопила нечленораздельное прямо в его рот, и этот поток горячего вибрирующего воздуха проникал в его лёгкие и вызывал во всём его теле пробегающее волной жгучее чувство, прерывающееся спазмами оцепенения всех мышц. Он лихорадочно стал срывать с неё одежду, царапая её тело ногтями, глаза по временам заливала жёлтая пелена, дышать ему было трудно, он задыхался, но не в силах оторваться он продолжал глотать её горячее дыхание. Она била кулаками по спине, извивалась под ним всеми сгибами своего тела, оно превратилось в один невыносимо бессильный протест против насилия... но неожиданно затихла. Продолжая срывать с неё одежды, он обнажил её груди, которая блеснула всей ослепительной прелестью своей белизны. Его руки жадно набросились на эти прекрасные бугорки с тёмными пятнышками нетронутых ещё детским ротиком сосков, безостановочно двигались по их округлой томной поверхности, то сминая, то лаская всей плоскостью ладоней, то гладя внешней частью кисти, ртом, щеками, глазами... и каждое движение, наполненное сладостным шелковистым трением, было его дрожью резких толчков сердца.
Вдруг он заметил остатком зрения, как взмахнула её рука и что-то тупое ударило его в бок. Он вывернул её руку. В ней был зажат маленький кинжал. Но женщине не хватило силы пробить кольчугу.
- Ух, чертовка, - проругался он, и, вырвав кинжал, отбросив его далеко в кусты, он уже со злобой методично набросился на её тело.
Женщина затихла. Силы её закончились, лишь по лицу медленно текли слёзы. Он двигался над ней ровно и старательно, стараясь проникнуть всё глубже и глубже, то чувство ослепительного жжения покинуло его осталось одно механическое упрямство, ожесточённое безвольно распростёршимся под ним телом. Но постепенно ритм стал всё больше и больше увлекать его, сквозь холод и равнодушие в его теле снова по временам стала возникать и гаснуть жаркая искорка, он пытался её поймать и остановить, она приходила всё чаще и чаще и уже тепло снова овладело его телом. Вдруг он ощутил, как по телу женщины прошла лёгкая дрожь, первый робкий отклик, и затем она против своей воли стала всё больше и больше отзываться к нему, стала всё больше и больше сливаться с ним, и вот они ежу превратились в единое существо в мучительном трепете согласно стремящееся к разрешению невыносимого своего состояния. Тело его охватило сладостно-мучительное давление, оно всё нарастало, нарастало, стало уже нетерпимым, невыносимым, ещё движение и не выдержит, взорвется, но не двигаться ещё невыносимей и невозможней. Дикий вопль плотского страдания вырвался из его груди, разбив тишину леса, и что-то разорвалось в нём с такой непереносимой болью, что он на несколько мгновений потерял сознание... Очнувшись, он ощутил во рту солёный тёплый вкус крови, женщина в бессильной истоме зубами терзала его губы как голодная волчица над куском мяса. В последний раз он сдавил, сжал её всю в своих объятиях и затих, вытянувшись...
Потом они лежали друг подле друга, глядя в небо, по нему без устали скользили призрачно-пушистые облака, сколько прошло времени, двигалось ли оно вообще в это время, он не знал. Он лишь ощущал внутри тупую пустоту, как будто он был бортью, из которой охотник выкачал весь мёд...
Он обернулся к ней.
- Ты будешь меня любить?
- Никогда, никогда... я тебя ненавижу... - ответила она и перевернулась лицом в землю.
Уткнувшись, она продолжала всхлипывать.
- Убийца... убийца...
Он вскочил на ноги. Его рослый жеребец мирно пасся рядом с мохнатым коньком девушки. Он подошёл к своему коню.
В это время из кустов вышел Дрыга.
- Князь, гонец прискакал из Киева, говорит, что к Киеву подошёл брат твой Изяслав, осадил его и желает усесться на киевский стол заместо тебя.
- Где дружина?
- В деревне меды пьют, девок щупают.
- Христианским молитвам их обучают... Срочно собери. Да и захвати женщину.
- Вставай, - обратился он к Ядвиге, которая всё так же лежала, уткнувшись лицом в траву.
- Я умру здесь. Я никуда не поеду.
- Погрузи её на коня и смотри за ней в оба.
Он вскочил на коня и поскакал собирать дружину.
Дальше шла бешеная скачка через лес, сутолочь битвы братских войск, треск мечей, брызги крови, ржущие в испуге кони, радостное утомление победы, въезд в Киев при скромных воплях радости горожан, которым всё больше становились безразличными эти бесконечные княжеские крамолы за обладание золотым киевским столом, наконец всё стало расплываться, темнеть...
И он проснулся. Было темно. В голове ещё проносились виденные образы, неслась крутоверть виденных сцен, но от них на душе было тупо и безрадостно. Какая-то чушь, подумал он и на ощупь включил свет. Засветился, облучаемый скрытыми ультрафиолетовыми излучателями, воздух узкой и тесной камеры, в которой он лежал. Как в радиолампе, пронеслось в голове. Он встал, нервно оттолкнув ото рта наконечник шланга питания и с ожесточением сорвав с головы электроды магносонарной сети. Клетка была почти пустой. Только трубопроводы жизнеобеспечения обвивали её стены, да небольшая наборная касса магносонара оживляла её.
Он вышел на улицу. В голове назойлива стучала какая-то простенькая мысль - сон реальность - сон - реальность - сон - сон - сон - реальность, она двигалась по каким-то избитым мелодическим ходам в то усиливающемся, то ослабевающем ритме, не находя своей окончательной и завершающей ноты. Он шёл по городу. Длинные прямоугольной формы со слепыми стенами здания тянулись с обеих сторон улицы. На каждом ярко горел номер - это только и позволяло ориентироваться в унынии каменного единообразия. Людей не было. Было пусто. Солнце висело почти над головой, по небу плыли жидкие облачка, они медленно и безучастно двигались одним им нужной и известной дорогой - куда-то туда - куда-то туда - куда-то туда... - но и эта мысль не смогла найти своего разрешения. И он снова пошёл в перёд, медленно переставляя ноги, в такт чему в мозгу болталась какая-то бесплотная мыслишка, но устав от прежней неразрешимости, он даже не стал пытаться её отвердить, стянуть её в жесткий контур мысленного факта...
По лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина - главный мозг города. Один на всех - один на всех, один на всех - в уж совсем пошлом темпе какого-то разухабистого танца завертелось у него в голове.
Он направился к зданию. Отворил дверь. Вошёл в зал. Вдоль всей периферии тянулась одна сплошная матово-серая панель. Здесь было тоже пусто, лишь неясное бормотание выдавало происходящую за панелями деятельность.
- Что тебе нужно, человек? - раздался голос какого-то скучного ржавого тембра.
Он оглянулся, пытаясь определить место, откуда исходит этот голос, но не смог определить. Не смогли решить и эту загадку, он начал думать, зачем он пришёл сюда, но не смог ничего придумать для ответа. Что-то важное толкало и привело его сюда, но что...
- Да, - снова повторил тот же самый ржавый голос, идущий неизвестно от куда.
- А-25, скажи, зачем мы?
- Какой смысл ты вкладываешь в этот вопрос, человек?
- Ну как... ну вот зачем я... люди... зачем...
- Может тебе попалась плохая женщина, человек? Клеопатра - Т-3827. Бриджит Бардо - Т-4135.
- Нет, нет, женщина была вполне... Я не то, - быстро начал он, перебив ржавый голос. - Ведь я человек... у меня руки, ноги... зачем?... Смотри, у меня и мышцы исчезли.
- Тебе хочется быть сильным, человек? Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе в питательную смесь добавляли аденомилтриофан. Каков твой номер?
- Мой номер - ЮВМ-937. Но это тоже не то... зачем мне мышцы, я всё равно только сплю... сплю да питаюсь, сплю да перевариваю сбалансированную белковую смесь... Хоть бы мяса разок попробовать...
- Пиры Луккула - Т-1101.
- Всё во сне. Но зачем тогда ум... зачем же я человек?..
Голос ответил не сразу.
- Ты - человек. А я - машина. Могу ли я ответить тебе - зачем ты - человек? Ведь прогресс не я создавала. Ведь это вы, люди, всё стремились, создавали, удовлетворяли свои потребности, стремились ко всё новым наслаждениям. Книги, радио, телевизоры, голазоры, теперь вот магносоноры. И ты должен быть счастлив, ты можешь удовлетворить любую потребность. Выбирай и отправляйся спать.
- Как бы мне хотелось полететь куда-нибудь, на какую-нибудь планету... осваивать...
- Венера - Т-3167. Магеланово облако - Т-3189.
- Открыть новый закон, стать учёным... мучиться... искать...
- Теория относительности - Т-5168. Нуль-транспартировка - Т-4199. Законы наследственности - Т-6699.
- Но ведь они уже открыты.
- Человек, ты можешь открыть ещё никем не открытое. Это доступно тебе. Вечный двигатель - Т-1768.
- Не то... не то... по правде...
- Разве ты можешь, человек, отличить правду от сна?
- Когда я в магносне - нет. Но когда я просыпаюсь... я всё время об этом думаю и вот сюда шёл - тоже думал...
- И что ты придумал, человек?
- Ничего, А-25.
- Посмотри Т-8760.
- Ах, опять, опять, но я сам хочу. Это уже невыносимо... Неужели ты не можешь этого понять, А-25?
- Нет, человек. Я полагаю, что ты должен быть счастлив. Ты сыт, обут, в тепле. Ты всё можешь. Любить и убивать, покорять планеты и путешествовать по времени. Ты велик и могущественен. Перед тобой открыто всё. Что ещё тебе требуется, человек?
Он не ответил. Он пытался найти, наконец, главный ответ, но всё всё так не расплывалось, не успев отвердеть, и проносилась куда-то вниз в область смутных движений мысли та главная мысль, которая неотступно мучила его уже столько времени. Сейчас это мучение стало уже невыносимым.
- Я ничего не хочу, А-25. Я хочу умереть.
- Смерть на кресте - Т-1631. Смерть с гранатой под гусеницей танка - Т-1639, - бесстрастно ответил ржавый голос.
- Ах, всё это во сне!
- Ты хочешь умереть в реальности?
- Да.
- На факте?
- Да, да.
- Т-1639-П.
- Опять, опять во сне! Будьте прокляты вы, сны! - плачущим голосом воскликнул он. - Будь проклята ты, А-25, поставщица этих мерзавых снов.
- Не забывайся, Человек!
- Я убью тебя, гнусная отравительница!
- Ха-ха-ха-
- Не смейся, А-25!
- Человек, - медленно пророкотал ржавый голос. - Что ты можешь? Ведь я - МАШИНА! Разбить транглятор - придут люди - вставят другой. Иди лучше спать и посмотри Бриджит Бардо - Т-4135.
- Ты издеваешься... ты издеваешься... ах так... ах так... подожди... подожди... - как в бреду выталкивал он снова, одновременно озираясь, ища что-то. Он заметил толстую трубу, лежавшую неизвестно зачем возле входа. Он подскочил к ней, схватит её в руки, она отказалась тяжёлой и, с трудом размахнувшись, нанёс первый удар по матово-серой плоскости панелей.
- Человек! Опомнись!
Но он уже не помнил ничего и продолжал в опьянении безудержно вырвавшегося гнева наносить удар за ударом, перебегая всё дальше и дальше вдоль циркуля дуги. При каждом ударе он слышал всё тот же ненавистный ржавый голос, повторявший одно - Человек! Опомнись! - Человек! Опомнись! - отчего он распалялся сильнее. Наконец, голос затих - Вот где ты скрывался, подумал он с мстительной усмешкой и продолжал наносить удары, доколачивая то, что осталось целым при первом проходе...
В полном изнеможении он уселся посреди зала, тупо уставясь на дело своих рук.
Из забытья его вывел шум и голоса людей, которые доносились с улицы. Он медленно поднялся по винтовой лестнице на площадку под куполом, с которой был выход на балкон, нависший над площадью.
Выгнанный из своих камер прекращёнными сновидениями, люд собрался возле здания А-25 и без энтузиазма шумел, обсуждая причину столь внезапной массовой остановки нормального течения процесса магносорирования. Все они были одеты одинаково и, как казалось отсюда сверху, все были даже одинакового роста.
- Люди! - закричал он, и все обратили свои головы наверх.
- Люди! - повторил он. - Посмотрите на небо!
Толпа притихла, подняв головы, надеясь увидеть там примечательное, но по небу всё так же неутомимо и равнодушно плыли облака.
- А что небо, - нарушил, наконец, тишину одинокий голос. - Что это небо, когда я сейчас видел небо Аустерлица.
- А что небо, - повторил ему другой, - когда я сейчас любовался закатом на Венере.
Толпа зашумела вся вдруг, каждый рассказывал, где он был...
- Люди! - снова воскликнул он. - Неужели мы так и будем жить во сне? Ведь это неправильно так жить!
- Чего он хочет? - пронзительно закричал голос внизу.
- Люди, неужели нельзя жить по-другому, вспомните, как жили наши предки, снами о которых мы питаемся?
- Не слушайте его, это взбесившийся автомат, а не человек, - закричал тот же голос. - Он хочет, чтобы мы снова голодали, снова принялись бороться за чины и места, чтоб мы стали соперничать друг с другом, а потом и убивать друг друга - он этого не хочет. Не слушайте его!
- Люди, я разбил А-25, нельзя так жить! Надо по-другому, по-человеческому.
Но толпа уже не слушала его, а визгливый голос продолжал будоражить толпу.
- Наши предки убивали друг друга на войнах - он этого хочет. Сейчас мы всем довольны, у нас всё есть, о чём только могли мечтать в прошлом. Мы можем удовлетворить всё, не толкая, не ссорясь и не соперничая друг с другом, только нажав кнопку. А без этого снова начнутся раздоры, а может и войны. Он этого хочет, не слушайте его. Он взбесившийся автомат, его надо убить.
- А вдруг это человек, как можно убить человека? - раздался одинокий сомневающийся голос.
- Нет, нет, я знаю, наверное, это не человек, это автомат, пойдёмте и убьёмте его, - лихорадочно вопил всё тот же голос.
- Люди, я не автомат, я такой же как вы, я человек, - но он не мог перекричать шум толпы.
- Это автомат, автомат, потому что как может человек отказаться от счастья иметь всё!? - будоражил толпу голос.
- Я человек, слушайте, слушайте меня...
Толпа в один голос закричала - Автомат! Взбесившийся автомат! - и хлынула в здание. Плотная масса ворвалась на балкон, и град ударов тщедушных рук обрушился на него. Он закрыл лицо руками, затем упал и чувствовал, как толпа пинала его ногами, плясала по нему, но ещё большую боль причиняла бессильно бьющаяся в мозгу как птица, не могущая найти выход из клетки, мысль - Как же так... ведь люди... люди... затем боль стала отходить в сторону, красная пелена стала, сгущаясь наплывать на внутренний взор... но вдруг... предельно ясно очередная мысль вспыхнула в мозгу, как бы прорезав пелену -
А ВСЁ-ТАКИ ЭТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ Т-1639-П
она на миг озарила его отключенный от внешних сил разум ярчайшим светом, стали видны какие-то невозможные пространственные и временные дали, но свет продолжал всё усиливаться и усиливаться, плавно переходя в абсолютную черноту небытия...
И он проснулся. Долго не мог придти в себя, тело ещё ощущало удары, звучали крики толпы, мелькала последняя фраза, прорезанная на красном фоне, эти бесконечные дали. Наконец, он пришёл в себя. На ощупь нажал кнопку.
- А-25 слушает, - проакустировала темнота.
- Что за сон я сейчас смотрел?
- Т-6666 по произведению В.Юровицкого "Сны".
"Что ещё за В.Юровицкий?", подумал он.
- Стереть, - коротко произнёс он.- Будет выполнено, ответил голос А-25, и он щёлкнул выключателем.
"Как только вообще можно такое сочинять", думал он, лёжа в темноте. "Бред какой-то". Постепенно, однако, раздражение стало спадать и вдруг из памяти выплыло -
КЛЕОПАТРА - Т-3297. БРИДЖИТ БАРДО - Т-4135.
"Пожалуй... пожалуй Клеопатру", решил он, на ощупь набрал на клавиатуре номер и вытянулся в постели...
- Ты мой! О, Великий Наполеон, Предводитель французов! - воскликнула Клеопатра, бросаясь к нему на шею, и он ощутил на своих губах горячий, страстный...
Вы никогда не задумывались, как один вечер может всё изменить? А может, это и не так, может вся жизнь идёт к этому вечеру, и ты понимаешь это слишком поздно? Порой я думаю, что наша жизнь полня всяких перекрёстков и, повернув однажды, ты уже не узнаёшь дороги и не знаешь как по ней можно идти. Прошло уже 3 месяца после той ужасной ночи и только сейчас я могу делать хоть какие-нибудь выводы.
В жизни у меня складывалось всё великолепно. Папа профессор, мама врач.
Школа, золотая медаль, институт, красный диплом, любовь и уважение друзей, внимание девушек. Любовь застала меня на последнем курсе. Мы идеально подходили друг другу. Она была как ангел, на свадбе я поблагодарил Бога за этот подарок. Наташенька была для меня воплощением всех идеалов. Она была очень красива, длинные белые волосы, высокая грудь, тонкая талия, крутые бёдра... Я считал, что вполне заслуживаю всего. Медовый месяц в Европе превзошёл все наши ожидания. Мы занимались любовью по 2 раза в день. Я считал, что это, плюс большой член делают меня идеальным мужчиной.
По возвращении в Москву жизнь продолжала баловать меня. Отличная карьера, опять таки уважение. Занятия сексом стали реже, раза по 2 в неделю. Я был очень занят и уставал на работе. Но дарил ей цветы почти каждый день. Я знал, что Наташеньке ужасно завидовали подруги. Я продолжал оставаться самодовольным кретином. Но потом всё изменилось внезапнее, чем можно вообще предположить.
Тёплым летним вечером мы пошли в бар попить пива и послушать музыку. Я припарковал свой новенький Фольсваген рядом со старенькой девяткой и ещё подумал, что, мол, ездят же ещё всякие придурки на таких вёдрах гвоздей. Мы вошли в бар, где было уже много народу. Публика там была не очень, несколько полных отморозков, проститутки, пожалуй, мы там были единственной нормальной парой. Я взял себе пиво, а Наташа коктейль "оргазм". Я ещё пошутил, что настоящий оргазм она получит сегодня вечером. Как в воду глядел. Мы уселись за столиком в углу, стараясь отдалиться от тамошнего общества и вели обычную беседу. Я рассказывал о чём-то страшно заумном и чувсвовал себя вполне уверенно.
Неожиданно к нашему столику подошло некое существо, по небритости которого можно было определить мужской пол. Он смерял меня мутным от принятого алкоголя взглядом и спросил:
- Братан, можно с твоей девушкой потанцевать?
- Нельзя, - только и нашёлся ответить я, удивившись такой наглости.
- Ты чё, командир, жадный, что-ли?
Я не стал ему отвечать, у меня не было настроение нарываться на агрессию, да и мне было смешно, что такой урод пытается отбить у меня Наташеньку. Прошло пару минут и я совсем про него забыл, продолжая что-то рассказывать. Мне казалось, что Наташа меня не слушает, но я привык к тому, что она не понимала многое из того, о чём я говорю. Она накручивала свои длинные, белокурые волосы на пальчик, что психологи относят к проявлению сексуального возбуждения, что я, опять таки, отнёс на свой счёт.
В какой-то момент я отошёл в уборную. Я совсем не боялся оставить жену одну. В туалете я пробыл немного дольше обычного, кривляясь перед зеркалом, не знаю почему я это сейчас делал, ведь обычно я в зеркало не смортю дольше 10 секунд. Когда я вернулся к столику Наташи там не было. Я решил, что она, тоже, вышла попудрить носик и оставался вполне спокойным, но каждую минуту, почему-то оглядывал на часы. Её не было уже минут 10, я начал нерничать, совсем не понимая, что случилось. Прошло 20 минут, по моей спине прокатилась капелька пота, мне стало ужасно жарко и душно, я вышел на улицу. Девятка, что стояла припакованная рядом с моим Фольцвагеном невдусмысленно раскачивалась, из вежливости я отвернулся, но краем глаза заметил, как в машине мелькнула голова с длинными белыми волосами. Кровь ударила мне в голову, но я ещё отказывалсяверить в то, что произошло. Мне стало душно, ноги стали ватными, еле пердвигая ими я побрёл к девятке. Каждый шаг отдавался у меня выстрелом в голове, я цеплялся за соломинку сомнения, но она уже не могла меня удержать. На заднем сиденье сидел тот самый урод, что пытался познакомиться с моей женой, а Наташа делала ему минет. Его лица я не видел, но на её лице было выражение, которое мне незнакомо, некотая смесь похоти и блаженства. Первой моей мыслью было наброситься на них скулаками, но мои органы не слушались меня, я едва стоял на ногах. Наташа делала минет и мне, но всегда с неохотой, только после того, как я попрошу, а тут она буквально набрасываль на член, как, наверное, это делают проститутки. Я остановился возле их машины, но они не замечали меня, они не хотели меня замечать. Этот урод ещё схватил мою жену за волосы и насаживал на свой член, другой рукой лапая её грудь, которая выскочила из под платья. Не в силах выносить это я бросился к своей машине, я хотел умчаться куда глаза глядят, прочь от этого кошмара, но сев за руль я понял, что не могу двигаться, мои мышцы сковало и трясло, я тянулся рукой к ключу, но рука меня не слушашась.
- Соси, соси, ссучка, оооооо! - доносилось из машины, - Молодец, хорошо сосёшь... Да! Да! Да! Выпей мою сперму! Всюююю, всю до соследней капли, аааа, хорошая ссучка. О да, молодец, соска, вот так, вот так, вылежи всё.
Вот она жизнь, которая всё время проходила мимо меня, которую я не видел. Она свалилась на меня, как снег на голову, и это было очень больно. Тем временем в машине действия продолжали развиваться.
- А теперь попроси меня трахнуть тебя, умоляй меня, ты ведь хочешь этого, девочка?
И я услышал от своей жены такое, что не мог представить, что она знает такие слова. Судя по её голосу она была так возбуждена, что не соображала ничего, она умоляла себя трахнуть, принимала различные позы, пока не встала на четвереньки лицом ко мне. Вне всякого сомнения, она видела меня, её лицо было всего в трёх метрах от меня. Она облизывала губы, стонала, мотала головой. Я никогда не видел её такой. Я не предполагал, что ради секса она способна на что-то большее, чем сходить в душ. Этот урод имел мою жену у меня на глазах, но я думал только лишь о том, что так мне и надо. Вдруг в моей голове раздался голос:
- Ну что, хозяин, не ожидал от своей Наташки такого?
В машине никого не было и рядом с ней тоже. Голос продолжал:
- Ты ведь не разу не довёл её до оргазма, чудик, ты, даже, не знаешь, что ей нравится в постеле.
- Кто это?
- Это твой внутренний голос, если тебе так важно, - меня после того, как моя жена отдалась первому встречному уже ничего не могло удивить, - посмотри как ей хорошо, ради него она готова на всё.
У меня в зеркале появилась картинка крупным планом: моя жена на четвереньках, на её белоснежной попке лежали 2 грязных руки, и тёмный член входил и выходил из её идеально розовой киски. Наташа стонала и не стясняясь произносила всякие непристойные слова. Потом Наташенька замолчала на несколько секунд, а урод начал шлёпать её по заднице и тредовать, чтобы она подолжала просить. Потом урод заставил её раздвинуть ягодицы и попросить, чтобы он отымел её в попку.
- Трахни меня в попку, - едва пробормотала Наташа.
- Куда?
- В попку?
- Куда?! - он снова шлёпнул её по заднице, причём довольно сильно.
- В жопу, трахни меня в жопу, в мою жопу.
Урод довольный заулыбался. Мне Наташа никогда такого не позволяла, даже не разрашала мне об этом говорить, хотя я её всё время просил, хотя-бы дать мне шанс, попробовать.
- Тебе это нравится? - спросил мой внутренний голос.
-Нет, уйди, оставте мня в покое.
- А почему твой член тогда так стоит?
Я опустил глаза, мой член, дуйствительно оттопыривал штаны. Я не мог не согласиться с тем, что такая картина меня возбуждает. Точнее, меня возбуждала Наташа, такая, какой она была в эту минуту. Я бы отдал всё на свете, чтобы она побыла со мной такой хотя-бы один раз.
Урод приставил головку члена к её девственному анусу, Наташа широко раздвинула ягодицы руками. Я поймал себя на мысли, что где-то в глубине, хочу, чтобы он сделал это. Его член с силой надавил на розовенькую дырочку, но не смог продвинуться вовнутрь.
- Красавица, у меня для таких, как ты вазелин есть под сиденьем, принеси.
Моя жена не поправляя платье, вышла из машины, открыла переднюю дверь и достала баночку вазелина. Когда она наклонялась я увидел её попку совсем рядом, попку, которая через минуту потеряет девственность. Жена вернулась на заднее сиденье и протянула баночку своему трахальщику.
- Нет, вжопуберушка, сама смажь свою жопку.
Жена послушно встала на четвереньки и просунув руку между ног стала обильно смазывать свой задний проход.
- Ну хватит, - он отстранил её руку и резким движение вогнал свой член в её девственную попку до основания. Клянусь, я чуть не кончил от этого зрелища.
Жена широко открыла рот, глотая воздух.
- Не нравится, больно? А я и не собираюсь удовлетворять тебя, ты моя ссучка, давай, дрочи себя.
Моя жена послушно просунула ручку между ног, на этот раз к клитору и начала его теребить, сначала тихонько, потом всё сильнее и сильнее, пока её трахали в попку. Вдруг у неё наступил нескончаемый оргазм, она орала как кошка минут 5. Все прохожие испуганно оборачивались и поскорее убегали. Наконец это урод кончил в её попку и, буквально, выгнал её из машины со словами:
- Ну всё, катись, соска, сегодня ты неплохо поработала, жопа у тебя хорошая, узкая.
Моя жена вышла из девятки и села рядом со мной. Минуту мы так молча сидели, потом она наклонилась ко мне, расстегнула штаны и начала сосать член. Это первый раз, когда она делала это сама, без моей просьбы, и, нужно сказать, делала она это отлично, с неподдельной страстью. Я кончил, буквально, через минуту. Наташа с жадностью проглотила всю сперму. Которой, как показалось, вылилось несколько литров.
- Поехали уже домой, - сказала она, - можешь там со мной делать всё, что хочешь.
Я повернул ключи и машина медленно покатилась в ночь.
«Солнечный день, было скучно»
Предисловие:
Две давно знакомые подружки, раскрепощенные, не стесняются друг дружку, договариваются встретиться у одной дома и приятно провести замечательный, солнечный день. Будучи молоды и горячи в сексе они часто любят экспериментировать, находить интересные позы, новые сексуальные увлечения и заниматься ими пока не надоест.
- Давай сегодня поиграем с моим любимым конем? – спрашивает Лиза,
- Ты покажешь мне его «штучку»? – отвечает Даша,
- Я покажу тебе как я люблю его сосать, он такой большой! Я просто мечтаю его к себе засунуть…
- Ты небоишся, что нас кто-то увидит?
- Нет, вероятность мала, у прислуги сегодня выходной, я на день раньше прилетела и сразу тебе звоню.
- Замечательно, хочешь голенькими пойдем?
- Давай!
- Смотри, какой красавец!
- маловат красавец…
- Сейчас мы его подрочим и он тебе гигантом покажется!
- А он тебя не ударит?
- думаю - нет.
- УУУууууу, зайка я уже забыла какая у тебя красивая попочка.
- может нам ни надо коня мучить? Я соскучилась по твоей красивой попе, такой большой и мягкой, нежной-нежной, (целует).
- хорошо, только давай немножко голенькими позагораем, ни каждый день можно просто так во дворе полежать.
- А у тебя попа тоже красавица хоть куда…
- Ну хватит уже, пойдем куда-то, я уже вся горю…
- Иди ко мне моя зайка.
- Привет девчонки.
- ты как всегда вовремя.
- я узнал, что ты вернулась и сразу приехал. (с большим чувством радости, застав девчонок вдвоем говорит
Паша – мужчина Лизы.)
- Давай посмотрим чей больше, Пашен когда стоит или коня без эрекции.
- Трудно сказать, сейчас посмотрю исче раз на коня…
- Ах…Паша, ты еже потерпеть не можешь….
- Ух … какой твердый…
- Да, ДАаааа, сильнее, исче…
- Да, трахни меня…
- Давай Лизушка, теперь ты.
- да, да попробуй его, у него сегодня такой твердый…
- ОХххх, да, он очень твердый…
- АХхх, я не могу больше терпеть…
- Да, да, я кончаю...