Эротические истории

Эта история началась несколько лет назад, когда я и моя подруга Ирка решили не возвращаться в родные Запупырински и после окончания Пединститута решили остаться в областном центре. Проблему работы и жилья мы решили довольно быстро. Жить, правда, мы стали в старом малопригодном к жизни доме. Дом уже давно подлежал сносу, но официально жить в нём было можно. Но, кто мог, все уехали. Осталось лишь несколько пенсионеров которым просто некуда было податься. Квартиру мы снимали зачисто символическую плату, так как мало того что дом был в аварийном состоянии, так в нём не было телефона, стоял он на краю города, лифт работал с очень большими перебоями, да к тому же поблизости не было ни одного горящего фонаря. Квартира наша изначально была однокомнатной, но затем её специально разделили на две небольшие комнатки. Расделили старой мебельной стенкой да добавили несколько листов фанеры. Во вновь появившуюся комнатку была добавлена вторая дверь с замком, так как хозяйка предполагала что жить будут чужие друг другу люди. Мы же были только рады дополнительным запорам, в наше время они не будут лишними. Работу мы нашли довольно быстро, устроившись по полученному образованию, то есть учительницами в школу, надеясь перекантоваться там год другой, а затем найти более денежную работу, да и личную жизнь обустроить, ведь мы обе не замужем...
...Время шло, а планы наши не спешили реализоваться. Найти мужей в женском коллективе проблема, а из-за сильной занятости на работе мы почти никуда не ходили. Да и поиски работы ни к чему не привели. Тут начался пресловутый кризис неплатежей. Других источников существования кроме зарплаты у нас не было и нам пришлось туго. Экономили каждую копейку. Но вскоре и это перестало помогать. Нам стало сложно платить даже эту чисто символическую плату за квартиру. Мы упрашивали хозяйку повременить, она соглашалась, но каждый раз её тон становился всё суше. Мы были на грани отчаяния. Однажды Наталья Сергеевна (учительница географии) принесла газету в которой была статья о тяжолом положении бюджетников, в том числе учителей. В статье рассказывалось как доведённые до отчаяния учительницы зарабатывали себе на жизнь. Одна брала деньги с учеников за оценки, другая же по вечерам так сказать подрабатывала своим телом... Смущённо пересмеиваясь мы обсудили статью и пришли к выводу что это не для нас. Даже если забыть про морально-этическую сторону. Детишек богатеньких у нас почти нет, а заниматься проституцией в нашем небольшом городе чревато тем что рано или поздно наткнёшся на знакомых. Да и красавиц у нас особых нет. "Вот Светлана Алексеевна вполне могла бы," - шутливо сказала Наталья Сергеевна. Светлане Алексеевне было слегка за 30 и она была действительно симпатичной женщиной. "Да ну вас", - отмахнулась она.
Вечером, чаёвничая, мы с Иркой вновь невзначай вернулись к дневному разговору и решили что это определённо не для нас. Школа у нас что ни на есть пролетарская, а торговать телом... хм, приезжаем мы на хату, а там родитель ученика, или, что вполне возможно, собственно ученики. "Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Здравствуйте, Наталья Николаевна! Ну, давайте показывайте что умеете! Прокатимся щас с вами в РОТтердам через ПОПАнгаген! Лечь на спинку, ножки врозь, начинаем наш урок!..." В общем, не то. "Есть ещё горячие кавказские парни," - осторожно сказала я, решив что сейчас неплохой момент рассказать о содержании дневника одной нашей коллеги. Дневник этот попал ко мне при странных обстоятельствах, долгое время я его честно не читала. Но однажды женское любопытство взяло верх над воспитанностью... Я ещё днём хотела поделиться со всеми о содержании его, но что то меня сдержало... "Ну знаешь!" - возмущённо прошипела Ирка. "Да знаю, знаю", - ответила я и мысленно добавила "не судьба, в следующий раз". Возмущение Ирки было понятно и обьяснимо. Общага Педа находилась рядом с Центральным рынком, давно и прочно оккупированном выходцами с Кавказа и Средней Азии. А если добавить что комендантом общаги был тоже кавказец, то никому не надо обьяснять, что проживание в ней для студенток носило более чем экстремальный характер. Многочисленные жалобы ничего не давали. По слухам, комендант делился с ректоратскими деньгами, а те "не замечали" творившегося в стенах общаги. Все были довольны. Ректоратские подсчитывали денежки полученные от коменданта, комендант подсчитывал денежки полученные от торговцев, торгаши подсчитывали денежки полученные на рынке, а после подсчёта шли развлекаться в обществе молодых симпатичных студенток...
Что, естественно, не вызывало восторга у подавляющего большинства студенток. Нет, мы не были упёртыми националистками, дескать Россия для русских, понаехали тут и т.д. Просто их, мягко говоря, навязчивое внимание к нам нам категорически не нравилось. Приставания их носили откровенно хамский характер, а чего стоили их пресловутые "прописки"! Прописка - это когда они вламывались в комнаты к первокурсницам и начинали их обхаживать. Лёгшая или вынужденная лечь под горячего кавказского парня студентка считалась "прописанной"... Крайне мало кто "прописывался" добровольно. Обычно же это происходило добровольно-принудительно, причём в большей степени принудительно чем добровольно. Не обошла стороной "прописка" и нас с Иркой.
...Они вломились толпой человек в 10, не меньше. Нас четверо. Мы растерялись. Они тут же обступили нас и стали обхаживать, что то галдя и размахивая руками. До сих пор помню их ухмыляющиеся, довольные рожи, помню как оцепенев смотрела как раздевают Ленку Мышанову, как один из них сажает упирающуюся Ленку на колени, попутно задирая ей юбку. Как вдруг почуствовала что чья то рука жадно мнёт мою правую грудь, забравшись прямо под футболку и лифчик. Как я отчаянно рванулась, вдруг оказалась лежащей кверху попкой на коленях одного из них и они тут же задрали мне юбку. Не помню как вырвалась, но почему то врезалось в память как перепрыгнула через лежащих на полу кавказца со спущенными штанами, и бессильно дёргающейся под ним студенткой. Он трахал её громко рыча при этом, а задница его дёргалась как отбойный молоток. Помню как вбежала в нашу с Иркой комнату. Ирка уже была там. С разорванной блузкой, из под которой виднелись её груди...
В общем, общением с ними, мы, мягко говоря, не злоупотребляли. Впрочем, были исключения. Некоторым нравилось столь назойливое внимание к ним со стороны торговцев. Иногда с такими у нас возникали яростные споры. Они утверждали что кавказцы не такие уж страшные и что они за определённые услуги очень даже щедры. Желающим предлагали познакомиться. Желающих как правило не находилось. Нас не поколебал даже случай, произошедший в лето перехода с 2 на 3-й курс. В общаге остановились 3 преподавательницы ВУЗа из соседнего города. Они приехали собирать материал для своих никому не нужных диссертаций. У учёных с деньгами тоже не ахти, и их кто то надоумил пристроиться в общаге. Мол дёшево и сердито. И все 5 ночей из их комнаты неслись гортанные крики и смех кавказцев перемежаемый томными стонами и повизгиваниями кандидаток никому не нужных наук. "Взрослые тётки! Учёные! Отдавались им по полной программе! Вы бы видели это!", - вещала Ленка Андреева, которая сама всегда была не прчь с кавказцами. В принципе она говорила правду. Примерно то же самое рассказывала Лариска Григорович, не питавшая к ним никаких симпатий: "Открываю двери и вижу: женщина примерно 30-ти лет и приятной внешности стоит на чевереньках в окружении двух азеров или кто они там... Из одежды на ней лишь очки в элегантной золотистой оправе... Азеры тоже оба голые и оба волосатые с ног до головы. У них и члены то волосатые! Представляете!? Один трахает её сзади, а другой водит членом по её лицу ну по губам там, по щёкам... А она только ахх да ахх. Представляете!? Главное, по лицу видно что ей это приятно! Представляете!?" Но эта история тоже никого не убедила. "Рехнулись они от своей науки. Вот и всё. Я у русского то член в рот не возьму. А тут у хачика!", - помнится, кипятилась Ирка. В общем, каждая из нас старалась при первой же возможности слинять из общаги, тратя последние сбережения на квартиру, но избавляя себя от навязчивого внимания торгашей. Мы с Иркой сделали это уже на 1-м курсе.

...В общем поговорили о путях получения дополнительных доходови забыли. А спустя несколько дней...
...Я валялась на своей кровати аболютно разбитая. Голова раскалывалась вдребезги и пополам. Это, собственно, и было причиной того что меня отпустили домой, избавив от утомительного похода на учительский семинар в РОНО. Я услышала шум на пороге квартиры. Это возвращалась с уроков Ирка. Но шум был какой то странный. Какая то возня. Раздался звук открываемой двери. Затем послышались голоса. Мужские. Кто бы это? Раздался здавленный вопль Ирки и я услышала как в прихожую вваливается несколько людей. Головная боль сразу отошла на второй план, сердце бешенно заколотилось, а затем я услышала как открывается дверь уже в Иркину комнатку и вошедшие вваливаются туда. Я прильнула к щёлочке в перегородке, обнаруженной мной ещё пару лет назад при уборке. Я увидела лежащую на полу Ирку в окружении стоящих над ней мужчин. А именно злосчастных кавказцев! Их было трое. Один их них что то сказал двум другим и они резким рывком подняли Ирку и посадили на кровать. Она сидела с искажённым от ужаса лицом. "Что вам надо? - дрожащщщим голосом проблеяла Ирка. - у меня ничего нет. Я учительница. Нам зарплату почти полгода не дают." Эти её слова вызвали странную радость у них. Они переглянулись и главный спросил: "Учылка!? Ты учылка!? Нэ врёшь?" Она мотнула головой в сторону письменного стола, на котором стояли кипы тетрадей и учебников. Главарь подошёл, посмотрел и радостно произнёс "дэйствително, учылка!" Ирка(и я) с изумлением посмотрела на них, не понимая причину их радости. Они вдруг наперебой заговорили нахваливая Иркины прелести, какая она вся из себя красавица и что они очень хотят с ней познакомиться поближе. Ирка потерянно молчала, не зная как реагировать. А они обступили её с трёх сторон - двое сели по бокам, третий присел перед ней - и стали медленно но настойчиво пытаться раздевать Ирку. Сидевшие по бокам расстёгивали пуговицы на блузке, а третий гладил её колени, постепенно обнажая её ляжки, осторожно продвигаясь от колен к бёдрам.
Ирка отчаянно сопротивлялась, пытаясь мешать им расстёгивать блузку и умоляла их прекратить. "Ну не надо... ну пожалуйста" - повторяла она снова и снова. Они же не обращали внимания на её стенания и продолжали постепенно раздевать Ирку одновременно уламывая её на словах, по прежнему расхваливая её внешность. Судя по всему, они не собирались сводить дело просто к банальному изнасилованию, а взять её на измор, так как когда Ирка начинала слишком громко кричать они приостанавливали своё проникновение, а потом вновь приступали к словесной и раздевательной осаде. Всё же они постепенно начинали терять терпение и от галантных комплиментов постепенно переходили к весьма сомнительным и даже откровеннн хамским и пошлым: "харош ламаться, а? Вах, такой дэвушка, и не замужем! Какие ляжки у тэбя! Просто прелесть, грех такие ляжки скрывать от мужских ласк. Слюшай, а ты часом не лесбиянка? Нэт? Ну тогда тэбэ должны панравится наши члэны! Гг-ы-ы-ы!!!" и т.д. и т.п. Вдруг один из них сказал "хочэш, мы дадим дэнэг? ного! Ты же сама говорила, что вам зарплату нэ платят. Да и разве это зарплата!? Мы дадим дэнег. Много!" При этих словах лицо Ирки дрогнула. Тень смятения пробежала по её лицу. Это было видно даже с моих 4-х метров, а уж им это было видно и подавно. Поняв, где у Ирки слабое место они и стали на него давить, вновь уговаривая её в том смысле что она им очень понравилась и за утехи с такой красавицей они отдадут очень много денег. При этом они не переставали всё больше раздевать её. И минут через десять раздалось еле слышное Иркино "согласна". Кавказцы радостно взвыли и потребовали назвать сумму. Она еле слышно сказала. Они засмеялись и сказали что дадут в 3 раза больше. Ирина робко и смущённо улыбнулась. Бедная Ирка! По её лицу было видно что ей крайне неприятно их общество, но неожиданная возможность смягчить финансовый кризис, пусть и таким крайне неприятным для неё способом заставили её выдавить из себя противное для неё "согласна".
Впрочем, выбора у неё не было: либо они её поимеют бесплатно, либо она согласится лечь под них и заработает денег отдавшись ненавистным для неё кавказцам. Отчего то вспомнились слова Ленки Андреевой: " Ну полежишь под ним, отсосёшь, ну или раком там постоишь или как им ещё в голову вбредёт... и потом на неделю есть деньги на еду..." Кавказцы меж тем начали раздеваться. Ирка робко посмотрела на них и попросила "а нельзя ли поочереди?" Они переглянулись и главный сказал "Харашо. Но это последняя уступка. Паняла?" Ирка кивнула. Двое оделись обратно. Уходя один из них сказал "Нэ скучай тут без нас. Мы скоро придём." "С Арифом нэ поскучаешь" - сказал другой, и заржав, они ущли. Ариф же разделся полностью и лёг на кровать. "Раздэвайся давай. Чего сидишь?" Ирка вздрогнула, встала с кровати и стала медленно раздеваться, стараясь не глядеть на напрягшийся член Арифа. Сперва она сняла и так уже расстёгнутую и вытащенную из-под юбки блузку. Затем настала очередь юбки. Ирка стала расстёгивать юбку, но от волнения пальцы её не слушались и она никак не могла расстегнуть молнии по бокам юбки. "Падайди" - приказал Ариф Ирке. Она робко подошла. Он легко расстегнул молнии и юбка с тихим шуршаниемсьехала вниз. Она нагнулась чтоб поднять её и неосторожно подставила попку прямо к руке Арифа. Тот не преминул воспользоваться случаем и с удовольствием смачно хлопнул её по заднице. Ирка взвизгнула и отскочила. Ариф довольно заржал. Ирка, еле сдерживая слёзы, повесила юбку на спинку стула. Затем в нерешительности остановилась. "Ну чего встала? Давай остальное снимай." Ирка всхлипнула, лицо её залилось краской стыда, она повернулась к Арифу боком, так чтоб он не мог видеть её оголяющихся прелестей, и сняла лифчик. Повесила его поверх юбки. Затем, закрыв глаза и глубоко вздохнув резким движением стянула трусики до колен, переступила, освобождая ноги от трусиков оставаясь при этом боком к Арифу.
"Павернись!" Ирка послушно повернулась лицом к нему, но при этом закрыла одной рукой груди а другой лобок. По всему было видно что ей крайне неприятно, стыдно и даже противно происходящее. Ариф же с довольной ухмылкой разглядывал Ирину, явно наслаждапясь её смущением. Наконец, он приказал ей подойти и похлопал рядом с собой по кровати. Ирка подошла и с видом человека идущего на казнь робко присела рядом, стараясь не смотреть на его член. Он это увидел, усмехнулся, взял её руку и ладонь руки прижал к своему члену. Ирка вздрогнула, ещё сильней покраснела, громко всхлипнула и по щекам потекли слёзы. Ариф буквально наслаждался её смущением, постоянно говоря ей всякие гадости и смущая Ирку всё больше и больше. Потом он обнял Ирину за талию и повалил на бок, при этом её ноги сами собой согнулись в коленях. Ариф пристроился сзади, ввёл член в её лоно и начал методичными мощными толчками трахать мою подругу Ирку и мою же коллегу - учительницу биологии Ирину Сергеевну Моисеенко... Каждый его толчок отражался на лице Ирки гримассой боли. Иногда казалось, что ещё немного и она зарыдает в голос. Громкие шлепки его тела об её ягодицы разносились по комнатке. Он кончил довольно быстро. Отвалился на кровать, полежал так некоторое время, довольно отдуваясь, а потом став снова готовым к процессу, полез к ней с ласками. Он целовал её в ушко, щёчки, шею. Ирка покорно сносила его лобзания. Затем он взял её за подбородок, силой повернул к себе, и поцеловал в губы взасос. Ирка не ответила взаимностью, но и не сопротивлялась. Он положил её на спину, залез на неё и оттрахал её в классической позе. Ирка так же покорно лежала под ним, широко разведя в стороны ноги, так что член его входил в неё по самые яица. Голова её была повёрнута в мою сторону и в её взгляде читалась полная покорность судьбе. Ариф же старался вовсю, заставляя её тело двигаться в такт его толчкам. Затем он снова кончил, и обмякнув повалился прямо на неё.
Она попыталась было спихнуть его с себя, но он цыкнул на неё и она покорно затихла, ожидая продолжения. Вскоре он встал, спросил где кухня и ушёл туда, гремя там чайником. Затем он вернулся, посмотрел на безвольно лежащую на кровати Ирку, почесал не бритый подбородок и велел ей встать на четвереньки. Ирка встала. Он ещё подумал и велел убрать руки и опираться на голову. Ирка сделала как он хотел и её задница отклячилась кверху. Он опять подумал и велел прогнуться в талии. Она прогнулась и от этого Иркина откляченная вверх задница стала ещё более аппетитной. Он пристроился сзади и снова начал её трахать. И тут с Ириной стали происходить изменения. Если первые толчки по прежнему сопровождались её болезненными гримассами на лице, то где то с 15 - 20 болезненные стоны прекратились. Пару минут она молчала а потом из её уст начли вырываться стоны. Сначала редкие и еле слышные, а затем всё более частые, громкие и не без ноток наслаждения. А потом и вовсе она стала сама помогать ему своими собственными движениями телом. Она буквально юлила тазом, стараясь насадиться поудачней на его член! Ариф заметил это и перестал двигаться. Ирка похоже не заметила этого и сама двигала телом взад вперёд, сама тем самым насаживаясь на член кавказца! Он с довольной ухмылкой смотрел на это. "Что, понравилось?" - поинтересоваплся он. Ирка не ответила, а только продолжала свои телодвижения. Вскоре её тело сотрясли конвульсии, она издала протяжный стон и повалилась в блаженстве на кровать. Член Арифа выскочил из её промежности. Он постоял несколько секунд над блаженствующей Иркой, а затем подошёл к её голове, взял за волосы и приподнял её голову. Иркин взгляд был полон огня страсти.
Такой я ещё её не видела. Член Арифа оказался недалеко от её рта. Ирка посмотрела на его член своими полными страсти глазами, её губы разомкнулись и в приоткрывшееся отверстие рта властно вошёл член Арифа, при этом Ариф выглядел слегка обалдевшим, видимо он не думал что Ирка чуть ли не сама откроет свой рот, чтоб доставить удовольствие ему своим язычком. Вскоре Ариф тоже задёргался в оргазмических конвульсиях и вцепившись рукой в её затылок с силой прижал её голову к себе. Он кончал. И был намерен кончить ей в рот. Ирка пыталась сопротивляться, но силы были неравны. Ей оставалось только хлопать ресницами и возмущённо мычать. Наконец он оставил её и она стала отплёвываться и откашливаться. Он наблюдал за ней молча. "Что, панравилось? Сама взяла, я нэ просил. Хочэшь ещё пососать?" - наконец сказал он когда она успокоилась. Она села рядом и он обнял её за талию. Она не отстранилась, но прежнего возмущения на её лице не было. Напротив, она стала говорить что такого удовольствия она ещё не получала, что так классно её ещё не трахали, что у него действительно потрясный член и далее в том же духе. Ирку несло. И несло основательно. Я знала что она умела вешать лапшу на уши. У неё это хорошо получалось. Как сейчас. Если бы я не знала об её отношении к ним я вполне бы поверила в её слова. Ирка говорила очень убедительно и говорила то, что этому азеру хотелось услышать о его сексуальных способностях. Азер, судя по его самодовольной улыбке, верил. Ирка распалилась и стала вещать совсем уж неприлично, что мол ей всегда нравились кавказские мужчины, что она даже завидует девчёнкам имевшим романы с ними, что им надо было оттрахать её ещё неделю назад в подьезде когда они впервые к ней пристали. Неизвестно до чего ещё она договорилась бы, но тут появились те двое. "А-а-а, вы поладили" - сказал один из вошедших, увидев сидящих в обнимку Ирку и Арифа. Ирка смущённо хихикнула.
Вошедшие велели ей встать, и стали рассматривать её со всех сторон. Она послушно и без смущения ждала когда же они её рассмотрят полностью. Один из вошедших - его звали Юсуф - велел ей встать раком, опираясь руками на спинку кровати. Ирка встала. Юсуф встал сзади. Ариф сказал ему: "Я в попку нэ трахал. Для тэбя берёг. Ты любишь такие . - и добавил, обращаясь к ней. - тэбэ понравится его толстячок" Ирка невольно обернулась, и увидев инструмент Юсуфа, побледнела. Член его не особо велик в длинну, но в диаметре был весьма внушителен. Тем не менее она не стала протестовать и покорно подставила ему свой анус. Он начал продвижение. Ирка болезненно скривила личико. Юсуф взял её за бёдра и с силой стал ппродвигать своего толстячка. Ирка взвыла. Он не обратил внимания не её болезненный крик и попытался продвинуть член вглубь, но тут она заорала так что ему пришлось вынуть член из ануса. "Трахай её в рот. Она сама берёт" - заметил наблюдавший за этим Ариф. Он залез на кровать, подставил член к её лицу и она начала обрабатывать его член своим ротиком. Надо сказать, даже в рот его толстячок с трудом помещался. Третий же тем временем пристроился сзади и тоже стал трахать её в зад. Ирка сперва болезненно сжалась, но видимо его член особой боли не приносил ей и она поуспокоилась. Трахавший её в зад вскоре кончил. Вместо него пристроился Ариф, тоже ставший трахать Ирину в попку.
Он кончил даже раньше Юсуфа, по прежнему мусолившему её ротик. Он не стал кончать ей в рот а спустил на её щёки и губы. Ирка покорно дожидалась когда он всё спустит. После этого он поводил по её лицу обмякшим членом. Третий снова оттрахал её в попку а к её рту сразу же пристроился Ариф. Через некоторое время Юсуф снова захотел трахнуть Ирку в зад. Но опять ничего не получилось. Она инстинктивно отстранялась от него и ему никак не удавалось вставить своего гиганта в её анус. Он злился, обзывал её тощезадой безмозглой училкой и пытался ввести член хотя бы наполовину. И тут Ирка предложила поменять позу. Она сказала что если она ляжет поперёк кровати, животом вниз а ноги на полу, то попка её будет прямо перед ним, а ей некуда будет деться, не то что сейчас. Хочешь не хочешь, а член его будет проникать в неё. Они довольно засмеялись. Юсуф сказал "А ты не такая уж глупая" и она приняла соответствующую позу. Более того, она стала раздвигать руками ягодицы, хотя он этого и не просил! "Ей уже нравытся" - сказал третий и они засмеялись. Юсуф навалился на Иркину задницу и начал с силой вставлять член в её задницу. Ирка как могла терпела, но всё же пару раз не сдержалась и болезненно простонала. Юсуфу удалось вогнать член в её зад почти полностью, но ни о каком трахании и речи не шло. Когда он попробовал двинуть обратно, её тело приподнялось вслед за его членом. Они полюбовались насаженной на член Юсуфа Иркой, и помогли ему вынуть член. Затем они все втроём оттрахали её. Юсуф в промежность, Ариф в попку, а третий в рот. Затем одевшись, расплатившись с ней, они ушли, договорившись о новой встрече...

...Я лежала на кровати и с обалдевшим видом пялилась в щель. Ирка трахается с хачиками! Не может этого быть! Не может. и всё тут! Но вновь перед глазами оказалось увиденное в течении последних почти 4-х часов. Вспомнилось, как Ирка с горящими глазами пересчитывала полученные от них купюры, как весело посмотрела на часы и задумчиво произнесла "четыре часа и три месяца..." а затем наспех одевшись, не стерев даже с живота, ляжек и ягодиц сперму, куда то убежала. Что, однако, деньги, точнее их отсутствие делает с людьми. Если бы тогда, на первом курсе, я ей сказала что она будет отдаваться ненавистным ей хачикам, да ещё получит оргазм, хм, она бы со мной дружить перестала... Однако. куда она ушла? И что значат её слова про "ещё неделю назад!?"...
...Вскоре она вернулась. "А-а-а, пришла..." - протянула она, пряча глаза. - давно пришла?" "Только что". - соврала я. А я вот... мне должок старый вернули... вот, решила шикануть" - соврала уже она. Я кивнула. Мы прошли на кухню, достали из сумки вкусно пахнущие припасы и с шиком поужинали не глядя друг другу в глаза...

...Спустя 2 дня я снова была на своём посту. Стыдно признаться, но мне снова хотелось увидеть это. Ирка думала что меня нет. Раздался звонок в дверь. Ирка спешно пошла открывать. "А вам что здесь надо!?" - послышался изумлённо-растерянный возглас Ирки. Что там ещё!? подумала я. Вдруг в свою комнатку пятясь задом вошла Ирка а за ней четверо учеников нашей школы. Все они были детьми азербайджанцев и учились в старших классах. Зачем им была учёба, непонятно. На уроках они валяли дурака да пялились на ляжки одноклассниц. Самым наглым из них был Малик Мирзоев. Он за год до этого пытался приставать к симпатичной практикантке с 3-го курса Педа и довёл её до слёз. К учительницам они вроде бы не пытались приставать, хотя я пару раз видела как он жадно смотрит вслед Светлане Алексеевне, чуть пониже её спины.
"Так ты и есть та самая училка!?" - радостно сказал Малик. "Да... То есть какая это та самая? Где Ариф?" "Ариф просил передать, что он сегодня не придёт. Дела. Вот разрешил нам поразвлечься. Сказал, что ты на всё согласна" Ирка была в полнейшем ступоре, впрочем как и я. Её затея таким вот образом подработать повернулась совсем уж непредсказуемым образом! Малик - ученик нашей школы - и Ариф оказались знакомы. Мало того, что ей пришлось ложиться под азеров, так теперь они ещё и её ученики! Они первыми опомнились от неожиданного поворота событий, обступили её и стали раздевать. Находящаяся в полной прострации Ирка и не пыталась сопротивляться. Они быстро стянули с неё всю одежду. Затем велели ей лечь. Она безропотно подошла к кровати и легла в той же позе как она предложила Юсуфу. Один из них подлетел к лежащей раком своей учительнице и попытался вставить член в Иркино лоно, но был оттащен за шкирку более мощным Маликом. Малик сам первым опробовал промежность своей учительницы биологии. Ему было далеко до его более старших сородичей Арифа и Юсуфа, но и его толчки были сильны. Второй залез на кровать и подставил член к её рту. Она покорно взяля его член в рот и стала сосать. Они радостно переглянулись, по их губам буквально потекли слюнки от превкушения предстоящей оргии. Они были не так мощны как те, но они были просто неутомимы. Иркины отверстия не оставались без работы ни на минуту. Вместо одного появлялся другой. Наконец Ирка взмолилась и попросила передышку. Те неохотно согласились. Малик посадил её к себе на колени. Они разговаривали и при этом Малик не оставлял её в покое, поглаживая её ляжки и груди. Малик спросил что там за стеной.
- А там Наташ... эээ... Наталья Николаевна живёт.
- Какая Наталья Николаевна!? Наша!?
-Да.
-Вот её бы я с удовольствием в зад оттрахал - подал голос второй - всю бы дырку порвал.
-Н-э-э. - сказал третий. - я бы её в рот. По самые гланды. Чтоб заглохла наконец. Достала со своей химией.
- мы бы её вдвоём лучшэ в рот. Чтоб ей мало нэ показалось. И спустили бы туда. Чтоб захлёбывалась и благодарила! - добавил четвёртый.
Ирка молча смущённо и растерянно слушала как оскорбляют её подругу и коллегу. Впрочем, что она могла сказать в этой ситуации? Я же еле сдержалась чтоб сдержать себя и не выскочить из засады. Ну я вам покажу на уроках анально-оральные отношения! Мало не покажется. Ту фли мои целовать будете!...
Отдохнув, они снова взялись за Ирку. Они с видимым удовольствием трахали свою учительницу, ставя её в, как им казалось, наиболее неприличные и унизительные позы. Они требовали от неё полного подчинения и неукосеительного исполнения их команд. Ирка всё делала по первому требованию своих неожиданных мучителей. Впрочем, мучителей ли? Мне начало казаться, что ей приятно подчиняться им, со смиренным унижением исполняя их прихоти. Особенно я укрепилась в этой мысли когда один из них обложил её трёхэтажным матом и приказал целовать его ботинки. Ирка не мешкая исполнила это. Вдосталь насладившись унижением Ирины, они ушли снова щедро расплатившись. А у этих то откуда деньги!? Дальше всё так же как в прошлый раз. Ирка убегает в магазин, приходит, видит меня. Я говорю что только пришла, она говорит что опять отдали должок и затем на кухне мы шикарно ужинаем не глядя друг другу в глаза.

...Ночью приснился сон. Будто сижу я после уроков в своём классе. Появляется Малик. Походит ко мне и я оказываюсь сидящей у него на коленях. Я как-будто парализована. Не могу ни пошевелить руками и ногами, не закричать. А он нагло лезет мне под юбку и блузку одновременно. Я чувствую, что его рука залезает мне под лифчик и начинает жадно мять мою грудь. Другая же рука залезает мне в щёлочку и чувствую как меня охватывает сильное блаженство. Вдруг я оказываюсь стоящей раком, опираясь на классную доску. Юбка моя задрана, трусики спущены к коленям и я чувствую что вот-вот его член войдёт в меня, причём в попку. И тут я просыпаюсь... Чувствую сильнейшее возбуждение. Пытаюсь избавиться от него, но ничего не получается. После уроков прихожу домой, ложусь на кровать и руки сами собой лезут под трусики. Я уж и забыла когда занималась мастурбацией. Возбуждение окончательно охватило меня. Чтобы ещё больше возбудиться я начинаю вспоминать всякие сексуальные истории, и тут к своему великому стыду я поняла, что наиболее сильное возбуждение меня охватывает когда я вспоминаю события связанные с домогательствами злосчастных хачиков. Вспомнилось как в коридоре общаги они чуть-чуть не изнасиловали Ирку. Как бежала она визжа на весь этаж, как трепыхались от бега её белые груди, выглядывавшие из-за почти стащенной с её блузки и вздёрнутого вверх лифчика. А вслед ей неслось пьяное улюлюкание торгашей. Вроде бы, после этого случая мы и съехали из общаги...
Мои пальчики нежно ласкают плоть промежности и я получаю новую порцию блаженства. Тут же вспоминается Наталья Станиславовна, преподавательница нашего факультета, которую послал декан в общагу для урегулирования конфликта после нашей слёзной просьбы избавить нас от навязчивого внимания кавказцев. Мы потом долго удивлялись этому решению нашего дундука-декана. Туда надо было ОМОН посылать, а не приятную во всех отношениях женщину 40 лет, выглядещую максимум на 32 - 34... Помню, как она пытается что то интеллигентно им обяснить, а они обступили её и откровенно её разглядывают. Им надоедает её слушать и они предлагают ей пройти к ним. "Пашли с нами, а? Вах, такая жэнщина! Пэрсик, а нэ жэнщина! Тэбэ панравится! Гг-ы-ы!!! Ты замужем? Муж небось очкарик какой-нибудь? Пэстики-тычинки, колбочки-пробирки. Гг-ы-ы!!! Он хоть знает с какой стороны к тэбе подходить? Ггы-ы!! А мы знаем. Пашли, дарагая, нэ пожалеешь" тут кто то из них хлопает её по ягодицам, она взвизгивает. Другой не давая ей опомнится вцепляется в отворот костюма, с силой дёргает, пуговицы отлетают, появляется чёрный лифчик и уже в следующую секунду чья то лапа хищно здирает лифчик вниз и пред жадными взглядами кавказцев предстают её великолепные груди. Она приходит в себя, отталкивает их и бежит с визгом по коридору как тогда Ирка. Но надо сказать груди у неё прыгали!... это надо было видеть! Определённо декан наш идиот, послать милейшую Наталью Станиславовну... я не успеваю докрутить в мозгу воспоминание, так как возбуждение меня охватывает с новой силой, и теперь в моём мозгу всплывают не столько воспоминания, сколько фантазии. Причём воображение разыгралось настолько, что из подсознания лезут самые дикие фантазии. Я представляю, что Наталье Станиславовне не удеётся убежать, что они её ловят и затаскивают к себе.
Валят её на кровать... Оооо!!! Блаженство! Я на мгновение теряю нить рассуждений от нахлынувшего блаженства, мои пальчики энергично теребят меня... Так, они валят её на кровать... нет, на пол! Да, лучше на пол! О-оо!!!Опять блаженство! Яшир(был у них там бугай такой) наваливается на неё и начинает её грубо трахать, не сдирая с неё одежды, а трусики просто сдвигая в сторону. Я представляю как её охватывает наслаждение, как она громко и страстно стонет, а её стройные ножки сцепляются в замок за его спиной. Потом мелькает фантазия что она стоит раком, упираясь руками в стену, а в задницу её трахает Юсуф со своим толстячком. Она страстно стонет, её массивные груди величественно колыхаются в такт его толчков... А она просит ещё, ещё, ещё... В комнату заглядывает Ольга Васильевна, тоже женщина с формами, преподававшая нам Основы экономики. Её тоже ставят раком и они на два голоса заполняют пространство комнаты своими блаженствующими стонами. Вспоминается вдруг одна из злосчастных кандидаток наук, которых нам приводила в пример Ленка Андреева. Я её видела пару раз. Высокая, чуть худощавая женщина с рыжими крашенными волосами и огромными очками. Кажется, Ирина Геннадьевна... Я представляю как она вылизывает анус одного из азеров, старательно запуская язычок вглубь его отверстия. Тут меня охватывает цунами блаженства и я проваливаюсь в яму оргазмического наслаждения успев напоследок представить стоящей на коленях Наталью Станиславовну с полнейшей покорностью целующей пыльные ботинки Яшира, а его сперма стекает ей на голову, а в её задницу вставлен по самые яица толстячок Юсуфа. Она просит его не останавливаться...

...Оргазм быстро проходит. И меня охватывает жгучий стыд...

Это произошло ровно через неделю моей производственной практики в магазине. Еще в обед Люся подошла ко мне, когда рядом никого не было, и впрямую сказала:
Останешься вечером со мной выпишу премию.
Деньги были нужны, и я, не долго думая, кивнул. Люся поощряюще улыбнулась мне:
Молодец, практикант, не пожалеешь. Приходи ко мне в кабинет сразу после закрытия. И добавила, Как отработаешь, такая и будет премия, смекаешь?
Я смекал. Хотелось, чтобы премия была побольше. Да и к тому же нельзя было сказать, чтобы директриса магазина Люсьена Федоровна, которую все звали просто Люся, несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, производила совсем уж отталкивающее впечатление. За собой следила она отменно, всегда благоухая хорошим дорогим парфюмом. В погрузневшей, конечно, к таким годам фигуре, легко угадывалась еще былая стройность и легкость, а упругостью необъятного бюста, которым она то и дело прижималась ко мне, Люся легко могла дать сто очков форы иным тридцатилетнем, у которых после первых родов и кормления сиськи становятся плоскими и уныло висящими вниз, как уши у кокерспаниеля. Конечно, беложелтые, сто раз обесцвеченные, и оттого какието неестественные волосы и обилие по тогдашней торгашеской моде золотых зубов во рту поубавляли ей остатков былого очарования, но в целом как объект приложения амурных усилий Люся была еще очень себе ничего. Сейчасто я знаю, что на жизненном пути попадаются варианты куда хуже! А мне, тогда двадцатилетнему, по большому счету было наплевать, куда, лишь бы засунуть. К тому времени я не трахался уже, наверное, недели три, сны снились кошмарные, по утрам трусы были мокрые и липкие от поллюционной спермы, а днем на работе, среди продавщиц, бухгалтерш и прочего магазинного бабья только и хотелось, что отдрочить.
Тем более, что бабы эти на самом деле практически все были бы при случае совершенно не прочь. Самое что ни на есть откровенное и грязное блядство процветало в магазинных подсобках и раздевалках, причем не только тетатет, но в форме групповух. Последнее объяснялось тем, что лицами мужского пола до моего прибытия на практику в магазин, были исключительно грузчики. Их было пятеро, но все они, кроме одного, давно уже предпочитали плотским утехам банальную пьянку, а на ежедневную бутылку водки променяли бы кого угодно, хоть саму Бриджитт Бардо. И только один из них, не старый еще татарин по имени Хамиз, был еще вполне боеспособен. Настолько, что, как поговаривали, обслуживал в разных комбинациях чуть не весь магазинный женский пол. Традиция, вроде, была заведена такая. В день получки обычно продавщицы человек пятьшесть, после работы накрывали в подсобке стол, звали Хамиза, поили его, кормили, после чего он обрабатывал каждую по очереди на большом черном диване, якобы специально для этого купленного коллективом продавщиц вскладчину. И вроде еще после этого бабы скидывались Хамизу за это дело по червонцу. Так ли все было на самом деле, за время недолгой своей практики в магазине я так и не узнал, но могу сказать точно, что диван в подсобке стоял, и продавлен был както странно в одном месте, где по логике в случае совокупления в традиционной позе должны находится мужские колени и бабская, соответственно, задница.
И кладовщицу Нюру както раз чуть не при мне Хамиз завалил в обед прямо у нее на складе. Я просто проходил по темному заднему коридору мимо, и заглянул в неплотно прикрытую дверь, привлеченный тихим, но явственным и яростным шепотом Нюры: "Ну, Хамизка, еб твою мать, если опять спустишь в меня, убью на хуй!" Я осторожно заглянул, и увидел, что Хамизка, не снимая фирменной грузчицкой телогрейки, уже вовсю пилит Нюру прямо на мешках с сахаром, на фоне которых его голая задница и раскинутые в стороны толстые ляжки Нюры особенно белели в складском полумраке. Я не стал дожидаться, спустит грузчик в кладовщицу или нет, и потихоньку ретировался, ощущая после этой сцены мощное давление в штанах и думая, что без отвращения оказался сейчас на месте Хамиза. Что и говорить, похоже, по части женского пола Хамиз был охотником знатным. Сплетничали даже, что он отдельно время от времени пользует в их отдельных кабинетах и главбуха Клавдию Семеновну, и даже саму Люсьену Федоровну. Но говорилось это шепотом, продавщицы знали, что за такие разговорчики недолго и из магазина вылететь. Не знаю опять же, так это или не так. Особенно сомнительно это выглядело по отношению к Клавдии Семеновне, которой скоро было уже на пенсию, да и не выглядела она похотливой Мессалиной, чего нельзя было сказать про Люсьену Федоровну.
На лице у Люси печать целомудрия явно отсутствовала напрочь, и на самом деле я совершенно не удивился, что, присмотревшись ко мне, она излила на меня свое хотение.
Магазин закрывался в восемь. В восемь ноль пять я осторожно постучал в дверь кабинета с грозной табличкой "Директор".
Да заходи, чего трешься, раздался изза двери незнакомоворкующий голос Люси. Я толкнул дверь.
Хочешь пофранцузски? проворковала мне на ухо Люся.
Это в смысле минет, что ли, начал немного подыгрывать ей, изображая паймальчика, я.
Это в смысле хуй в рот, пьяненько расхохоталась Люся.
Щеки у меня загорелись, и не только от выпитого. Еще никто из моих немногочисленных сексуальных партнерш не называл вот так вещи своими именами. А Люсе явно нравилось эпатировать меня, она, забавляясь, засюсюкала со мной, как с ребенком:
Ой, какие мы стеснительные, как мы покраснели! Как мы любим таких застенчивых мальчиков! Сейчас мы у этих мальчиков возьмем хуй в ротик!
С этими словами она опустилась передо мной на колени, сильно раздвинула мне ноги, поместив между ними свой огромный бюст, и ловко, невзирая на маникюр, расстегнула мне ремень и ширинку брюк. Мой полувставший член вывалился наружу. Люся взяла его двумя пальцами с длинными красными ногтями под основание головки, чмокнула накрашенными губами прямо в раздвоенный кончик и, сказав: "Можешь спустить, я сплюну", вдруг заглотила его чуть не целиком. Минетчица, конечно, она была никакая. Вероятно, полагая себя и так безумно продвинутой в новомодных сексуальных штучкахдрючках, она просто держала его во рту. Правда, держала глубоко, так, что я явно упирался концом ей кудато далеко, возможно как раз таки в гланды, но она же ничего при этом не делала! Легко сказать спусти! Хорошо, что наши стремления в этом вопросе совпадали. Пришлось немного помочь себе рукой, натягивая и отпуская кожу на члене. Люся, видимо, чтото поняв, тоже начала подергиваться головой взадвперед, а много мне было и не надо. Через полминуты я начал кончать. После долгого воздержания спермы, видимо, было огромное количество; Люся начала было набирать ее в рот, но почувствовала, что не справится с таким напором и хотела уйти, но тут я в порыве страсти схватил ее за волосы и притянул к себе, сильными толчками буквально запихивая свой извергающийся член обратно ей в рот.
Глаза Люси расширились, ее рот давно был полон, а сперма все лилась и лилась, и она должна была кудато деться. Я крепко держал Люсю за волосы, и она попыталась одним залпом, как большую стопку водки, проглотить всю сперму, но не смогла. Она подавилась, закашлялась, сперма брызнула у нее с краев губ и, смешавшись с помадой, розовыми струйками потекла по подбородку. Люся промычала чтото невнятное, сильно уперлась руками мне в колени, а я все не отпускал ее волосы, находясь еще по ту сторону, и тогда сперма хлынула у нее из носа. На ее лбу налились вены, похоже, ей нечем было дышать она банально захлебывалась. Тут я пришел в себя и отпустил ее. Кашляющая, плюющаяся Люся вскочила на ноги, хватая воздух широко раскрытым ртом, потом согнулась пополам, и ее длинно вырвало прямо на ковер спермой пополам с шампанским, а я еще несколько секунд доканчивал себе на руки. .
На лице у Люси печать целомудрия явно отсутствовала напрочь, и на самом деле я совершенно не удивился, что, присмотревшись ко мне, она излила на меня свое хотение.
Потом Люся долго кашляла, чихала и сморкалась, благо умывальник был прямо в кабинете. Я все так же сидел со спущенными штанами на диване, ожидая своей очереди у умывальника, и тихо исходил внутренним смехом. Ситуация была анекдотическая. Сейчас, конечно, Люся попрет меня с нашего факсейшна, а завтра, того и гляди, и с практики отправит с волчьим билетом. А в отзыве напишет, так, мол, и так, не справился студент такойто с производственным заданием. Тут я по неосторожности прыснул в голос. Люся как раз закончила вечернее умывание и с вафельным полотенцем в руках, украшенном чернокрасными разводами помады и туши, обернулась ко мне:
Чего ржешь, кобель молодой? Представляешь, как завтра всем расскажешь, как директрису в рот выебал, а та спущенкой захлебнулась?
Голос ее звучал низко и хрипло, но слова эти она произнесла не зло или грубо, а скорее иронично и просто с легкой укоризной.
Да нет, что вы, Люсьена Федоровна! искренне завозражал я. Я никому ни слова, клянусь! Да и не в правилах у меня трепаться о своих:.
Я замялся, подбирая слово.
Блядях, с усмешкой подсказала мне Люся. Ну и видок у тебя, практикант!
Да уж, выглядел я в эту минуту отменно дурацки. Со спущенными штанами, с раскрасневшимся членом, устало свесившем голову на бок, с растопыренными пальцами в подсыхающей уже сперме. Люся необидно рассмеялась. Удивительно, но, смыв с губ помаду и слишком уж черный макияж с глаз, она выглядела гораздо более естественно и даже привлекательно. Да и смеркалось уже, а темнота, как известно, идет женской красоте на пользу.
Иди, мойся, Отелло! сказала она мне. Или ты думаешь, что ты уже все, отработал?
Я коекак в спущенных штанах, как тувинский бегун в мешках, доковылял до умывальника. "Почему Отелло?" думал, моя руки и не только руки, я.
Хотя, как ни странно, видимо, перепутав мавра к примеру, с Дон Жуаном, слабо разбирающаяся в классической драматургии торгашка, попала в точку. Отелло ведь задушил Дездемону? Задушил. А я десять минут назад что чуть не сделал с Люсей? Получалось презабавно, и я опять прыснул. Я понял по тому, как сначала тяжело стукнула о стол бутылка, а потом звонко бокал, что Люся налила себе шампанского. Я закончил плескаться, и обернулся. Люся уже допила свой бокал и протягивала мне мой.
Да сними ты штаны, они тебе без надобности! опять, захмелев, расхохоталась она. Пей вот давай, теперь твоя очередь.
Я просто вышел из штанов, перешагивая ногами в носках по ковру. Люся подошла ко мне, обняла за шею, жарко прижимаясь мягкой грудью в распахнутом вороте халата, и поцеловала в губы. Целовалась она, естественно, тоже так себе, но лучше, чем делала минет. Ее губы пахли шампанским. Но только я начал увлекаться, как внезапно она резко разорвала поцелуй и страстно зашептала мне на ухо:
Послушай, давай я тебя о чемто спрошу, а?
Явно было, что теперь она взволнована и даже чегото стесняется. Заинтригованный, я кивнул.
Послушай, а ты когданибудь, делал это вот:, совсем сбивчиво зашептала она.
Что, что делал? спросил я.
Люся на секунду замолчала, потом вдохнула, как ныряльщик перед погружением, и выпалила мне в ухо с тонкими брызгами слюны:
Ты когданибудь лизал бабе пизду?
Ну, да, ответил я. Хотите, чтобы я сделал это вам?
Кому это нам? захихикала Люся, но было видно, что она очень, очень стесняется того, о чем говорит.
Тебе, поправился я. Конечно, я сделаю это для тебя, это совершенно нормально, и:
Это у вас, у молодых, может, и нормально, перебила меня Люся. А я, может, всю жизнь мечтала, только если б я намекнула хотя бы о таком своему муженьку, царствие ему небесное, он бы прибил меня простонапросто, потому, как занимаются таким только шлюхи и шалавы, такто. Сейчас я, покурю только.
Вон оно каак! Пятидесятилетняя баба всю жизнь хочет самой банальной ласки, но не может даже заикнуться об этом, боясь быть обвиненной черт знает в чем! И это не в средние века. "Какая дикость!" порадовался про себя я своей продвинутости. Тем временем почти совсем стемнело. Люся курила у окна, и уголек ее сигареты совершал нервные движения к пепельнице и обратно к губам. Я потянулся к выключателю.
Не включай свет! резко сказала Люся. Я стесняюсь. Ну, я готова, что мне делать?
Я усадил ее, как до того сидел сам, на диван, и опустился перед ней на пол. Люся сидела, тесно сжав колени, и мне стоило труда раздвинуть их. Полы халата распахнулись трусов под ним на женщине не было. Конечно, она не имела никакого представления, что такое интимная эпиляция. Весь ее низ живота чуть не от самого пупка, промежность, внутренняя поверхность бедер были покрыты жесткой порослью черных волос. Видимо, от природы обесцвеченная блондинка Люся была всетаки брюнеткой. Половая щель глубокой вертикальной бороздой разрезала эту лесистую лужайку надвое. Из этой щели далеко наружу выступали, слегка свисая, очень большие сильно пигментированные губы и тоже очень крупный, как маленький пенис, клитор. Тогда я еще не знал, что это почти стопроцентный признак очень страстной женщины. Я вздохнул, и принялся за дело.
Надо отдать Люсе должное она была очень чистоплотна, так что, приблизив лицо к месту операции и против воли втянув носом воздух, никаких неприятных запахов я не ощутил. Для начала я взял в рот одну ее губу. Люся напряглась вся, и задышала часточасто. Я начал сосать вторую ее губу, потом взял в рот ощутимо твердый клитор. Слегка сдавил его зубами и принялся нализывать промежность снизу вверх широкими движениями, оставляя среди густых зарослей волос мокрую, смоченную моей слюной, дорожку. Во рту у меня посолонело, Люся, как сука перед случкой, практически сразу же потекла, да так обильно, что скоро все мое лицо от переносицы до подбородка было в этой густой смеси ее смазки и собственной слюны. Тем более, что Люся, точно как и я полчаса назад, порывисто схватила меня за волосы, и так вдавила мое лицо в себя, что теперь чуть не задохнулся уже я. Мне показалось, что весь я целиком оказался внутри ее мокрой горячей промежности. Я сдал головой назад, хоть чутьчуть освобождая нос для дыхания, но полностью освободиться от крепкой Люсиной хватки мне не удалось. Она опять больно дернула меня за волосы, привлекая к себе, и я почувствовал, что губами уперся прямо в дырку ее ануса. Она была вся в смазке, мокрая и податливая, и я начал лизать ее, проникая насколько возможно, вовнутрь. Тут часто и тяжело дышавшая Люся, казалось, перестала дышать совсем, и вся напряглась.
Потом вдруг резко выгнулась вся, сдавила ляжками мне голову так, что я практически перестал слышать, и с долгим протяжным полукриком, полустоном: "Ой, бляяяяяааадь!", кончила. Еще пару секунд после этого она так и сидела, сжавшись в комок, вцепившись мне в волосы и сжав виски коленями, потом мгновенно обмякла, и вся расслабленно растеклась по дивану.
Не знаю, доставлял ли я когданибудь комунибудь удовольствие, большее, чем тогда Люсе. По крайней мере, на лице у нее расплылась улыбка такого блаженства, которое сыграть невозможно. Не знаю, как вас, но меня жутко возбуждает самый вид кончившей партнерши. Я только на секунду вскочил, чтобы умыться и прополоскать рот, и сразу же вернулся к дивану. У меня все вовсю стояло. Недолго думая, я опять опустился на колени, и засунул член в Люсю, и: ничего не почувствовал. В ее безразмерном влагалище я ощутил себя маленьким человечком внутри Мамонтовой пещеры. Моего негигантского инструмента здесь было явно мало, все равно, что шурудить в печке тонким прутиком. Я даже сам не смог бы кончить вокруг члена был просто вакуум какойто. Недолго думая, я вынул, приставил член к ее заднице, и сильно толкнул, сразу пробуравив ее чуть не на всю свою длину. Люся только выдохнула: "Ааах!", и вцепилась пальцами в край дивана. О, вот здесь все было плотненько, в самый раз! Я надавил еще, засадив до конца. Люся застыла с распахнутым ртом и выпученным глазами. "Сколько же сегодня нового для нее", подумал я, но тут криком: "Ну, давай же! Засунул, так еби!" Люся вернула меня к прерванному на секунду занятию. Долго упрашивать меня было не надо.
Люся вошла во вкус. Она потребовала, чтобы я говорил вслух, что я делаю, и я шептал ей на ухо, что я ебу ее, что засовываю хуй ей в жопу, и всякую другую матерную похабель. Удивительно, но это очень возбуждало! Я кончил, и кончила она. После этого мы сидели в темноте и курили, потом пили шампанское и теплую водку. Люся снова неумело делала мне минет. Я запьянел, и практически ничего не чувствовал, но она сосала у меня, наверное, час, и я всетаки опять кончил. Потом мы целовались, я ласкал ее рукой, засовывая кисть все глубже и глубже ей во влагалище, пока не залез по самое запястье. Спьяну мне пришла в голову идея сжать там у нее внутри пальцы в кулак, и я сделал это. Люся опять кричала и билась в конвульсиях. Мы закончили уже глубокой ночью. Я буквально засыпал. Мне домой было не обязательно, и Люся заботливо постелила мне на диване.
Ну спи, ебарь террорист. А я пошла, сказала она. Дверь я запру, утром никуда не высовывайся, пока не приду, понял? Поссышь в рукомойник.
Я кивнул и практически мгновенно провалился в сон. То ли мне показалось, то ли Люся на самом деле от двери вернулась к дивану, склонилась надо мной и поцеловала в лоб.
Премию она мне выписала по максимуму.

У меня есть очень хороший друг, зовут его Сергей Ш. Мы вместе учились с девятого класса, вместе закончили школу и поступили в один университет, на один и тот же факультет. С ним мы практически неразлучные друзья.
По долгу службы (учебы, занятий - называйте это как угодно) нам нужно было проходить медицинский осмотр, без этого нас не допустили бы к занятиям физкультурой. Отправили нас всем потоком в третий корпус на проспекте Победы, бывшем здании детского сада. Там толпа собралась ужаснейшая, весь первый курс. Надо заметить, что девчонок в нашем университете много, но страшный дефицит красивых, в особенности городских. Хотя есть, на что посмотреть.
Идем по коридору, к кабинету "замеров" (рост, вес), пялимся на девчонок - все девчонки на факультете финансов и бухгалтеров, а в программисты идут одни парни (если и идет девчонка, то её за девчонку то принять сложно...). Быстро проходим всем факультетом замеры. Теперь остается только пройти терапевта, пожаловаться на здоровье, что бы дали допуск на занятия (либо выписали справку о негодности). Но если "замеры" все проходят довольно быстро, то к терапевту быстро собралась приличная очередь. Мы, как самые шустрые, заняли позицию у двери и никого не пускаем. Всем сильно охота домой, некогда - но мы стоит вплотную у двери, хоть наша очередь проходить терапевта и самая последняя.
Вся штука в том, что для того, что бы пройти в кабинет к терапевту нужно проталкиваться через нашу толпу. А давка очень сильная, никто не хочет уходить последним, потому и ощущения ой-ой-ой. Мы с Серегой стоим друг напротив друга, прямо по центру. Именно через нас должны проходить все те, кто пойдет на осмотр. И тут слышен голос физрука - "Первыми на осмотр - девушки!". А нам уже деться некуда, мы в ловушке.
Первой протискивается пухленькая светловолосая девушка, с маленькой грудью. Прижимается попой к Сергею, грудью ко мне - через её голову я вижу, как расширяются его зрачки, а губы шепчут... "Ничего себе...". От ощущения её мягкой, теплой и восхитительной даже через одежду груди у меня начинается эрекция. Сильная, беспощадная - член быстро и сильно выпрямляется, причиняя мне и боль, и утонченное удовольствие, смешанное со стыдом и смущением - не заметил ли кто?
Тут же, не дав отдышаться, идет, расталкивает локтями, тискается вторая - высокая блондинка, с крупной задницей. Эта повернулась лицом к Сергею, прижалась упругими ягодицами ко мне - к моему разгоряченному члену, к моим рукам, которыми я незаметно провожу по её бедрам. Давка все сильнее, её прижимает ко мне, доставляя чувственное эротическое и физическое наслаждение.
Пытка только начинается, нам с Сергеем приходится "перепробовать" практически всех девчонок нашего университета. Менялось все - упругость груди и ягодиц, цвет глаз и волос, темперамент - кто то, пробираясь в кабинет, шутил, кто то только молча сопел себе под нос, пытаясь не замечать прижавшихся к ним в толчее эрегированных членов. С каждой новой девушкой напряжение все больше и больше росло, я был уже на грани - хотелось кончить, излить на свободу божественную жидкость. Да и Сергей, регулярно опуская руку вниз, поправлял своего вставшего "дружка".
Для меня все закончилось на высокой шатенке, с плотным задом - проходя между нами, она уперлась руками в грудь Сергею, сильно прижалась ко мне - и, привстав на цыпочки, плавно опустилась вниз. Я излился, не чувствуя вокруг более ничего, кроме дрожащих ног и рукю...
Позже, отдыхая от "осмотра" в стороне, Сергей познакомился с девушкой с факультета бухгалтеров. Сильно она ему понравилась, хотя по мне, - на любителя. Невысокая, рыжая, с квадратным лицом - но с ровными ногами и красивой грудью. Знакомство его продолжилось неделей позже - на институтской дискотеке. После него, Марина К. (так её звали) стала официальной девушкой нашего Сергея. Отношения у них нежные, разумеется имеет место регулярный, хоть и не без извращений, секс.
Однажды мне пришлось настраивать модем и почтовый ящик на домашнем компьютере Сергея. Марина была здесь, соответственно вы можете предположить чем занимались эти двое за моей спиной - целовались и нежничали. Получалось это у них замечательно - вот-вот перейдут грань приличия. Марина раскраснелась, стала чаще дышать, да и Сергей не очень контролировал себя. Я возьми, да и скажи...
- В принципе, вы можете заняться любимым делом и при мне. Обещаю, смотреть не буду.
- А что, давай? - спросил Сергей у Марины.
- Ты с ума сошел? - ответила ему она.
- Ну, тогда в соседней комнате... - улыбнулся Сергей.
Он подхватил её на руки, понес в зал (до этого мы сидели в комнате Сергея, где стоял его компьютер). Минуты через три он вернулся, достал из-за стопки компакт-дисков упаковку с презервативами - и, подмигнув мне, ушел к Марине.
Я выждал пару минут, пока из комнаты не стали доноситься учащенное дыхание, сдержанные стоны и звуки глубоких поцелуев - осторожно встал, на цыпочках подошел к ширме (такая раздвижная дверь в зал) и стал наблюдать в большую щель у самого основания ширмы (она крепилась к стене вертикально, и на днях, находясь в гостях у Сергея, я совершенно случайно оторвал её от стены - так её еще и не сделали).
Голова Сергея находилась между ног его партнерши. Он языком ласкал клитор девушки, доставляя ей неимоверное наслаждение. Её руки находились в волосах Сергея, направляя и уточняя его ласки. Он все сильнее прижимался к ней, нежно проводя языком по всей длине клитора, лаская половые губы. Два его пальца находились во влагалище, совершая поступательно-возвратные движения в такт движениям его языка. Марина стонала все громче, извиваясь под его телом и ласками - и вот она выгнулась, готовая кончить, - упала назад на кровать, ошарашенная неожиданной остановкой. "Сережа... Что же ты..." - простонала девушка. Сергей прекратил ласки, быстро надел презерватив и медленным, но верным движением вошел в вагину Марины. Ноги девушки находились на его груди, руками он держал её за бедра - он совершал медленные, сладкие и мучительные для девушки движения, словно пытая последнюю, долго не давая ей кончить. Девушка стонала во весь голос, извивалась, явно получая удовольствие от каждого движения моего друга.
Наконец, наступил апогей - не прекращая движений, не переставая ласкать левой рукой грудь девушки, Сергей опустил правую руку к клитору - и нежными, аккуратными толчками довел Марину до восхитительного состояния, когда ей все безразлично - её занимает только бешенный, неудержимый оргазм. Сергей, судя по конвульсивным движениям его зада, также кончил.
Когда они вышли из зала, немного потерянные, растрепанные и второпях одетые - я уже в течении трех минут бродил по Интернету. Да и почту настроил. Почти.

Наташа... Милая моя Наташка... Неповторимая студенческая пора... Как давно это было!
Мы учились в одной группе, она и я. Она была из девчонок, которых никак не назовёшь красавицами, но которые при этом умудряются быть удивительно милыми. Короткая стрижка, спрятанные за широкими линзами очков огромные лучистые глаза, носик пуговкой, маленький нежный рот, лишь только начавшая округляться угловатая фигурка подростка: в её внешности не было ничего необычного, девчонка как девчонка, но в то же время она хочешь-не хочешь, а притягивала к себе взгляд. Всё её существо излучало какую-то трогательную наивность и беззащитность, перед которой невозможно было устоять. Я заглядывался на неё давно, но у меня и в мыслях не было попытаться сойтись с ней поближе или, хуже того, завести пошлый романчик. Её полудетский облик был настолько светел и чист, что обычная плотская любовь по отношению к ней выглядела чуть ли не кощунством.
Всё началось с того, что после одной не очень красивой истории в институт пришла на меня "телега". Потянулось разбирательство... В конце концов игравший в высокую идейность комсорг поставил вопрос о том, может ли такая личность, как я, быть членом ВЛКСМ. Такого я никак не ожидал. Наказание по тем временам было явно слишком суровым, но, к моему огромному удивлению, группа проголосовала "за". Подняла руку и Наташка...
Несколько дней я не мог прийти в себя, но даже потом, уже поостыв, долго ходил сам не свой, старался держаться особняком, ни к кому не подходил, ни с кем не разговаривал. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не Наташка. Однажды, направляясь после занятий домой, я столкнулся с ней у проходной нос к носу. Обычно в таких ситуациях я просто прибавлял шаг. Хотел сделать так и на этот раз, но, уже обогнав её, неожиданно услышал:
- Подожди меня, пожалуйста.
Это было, как гром среди ясного неба. Она и до того не часто ко мне обращалась, а уж теперь... Я замедлил шаг и молча, не глядя на неё, пошёл рядом.
- Ты куда-то спешишь? - нерешительно спросила Наташка.
- Да нет.
- А вообще ты сегодня занят? - после некоторой паузы робко продолжила она.
- Да, вроде, ничего особенного.
- А сейчас ты домой?
- Куда ж ещё? - улыбнулся я, немало озадаченный таким градом вопросов.
- Можно мне поехать... с тобой?
- Ко мне?! - от неожиданности я остановился. Наташка тоже.
- Да, - густо покраснев и стараясь не смотреть мне в глаза, выдавила из себя она.
Мы стояли посреди узкой дорожки, по которой плотным потоком, кто домой, кто в институт, спешили студенты. На нас то и дело кто-нибудь наталкивался. Слышались "полезные" советы и возгласы праведного негодования.
- Ну... если хочешь, - совершенно растерявшись, промямлил я. - Только у меня родители дома.
- Поехали ко мне. У меня сейчас никого, - отведя наконец глаза от асфальта, Наташка умоляюще посмотрела на меня.
Мало-помалу я пришёл в себя и теперь с любопытством глядел на неё. В эти минуты она была похожа на нашкодившего ребёнка. Интересно, что она задумала? Спросить об этом я, понятно, не мог.
- Ну что ж, едем, если ты так хочешь, - натянуто улыбнувшись, я зашагал по дорожке. Наташка молча пошла рядом.
Ощущая какую-то неловкость, мы всю дорогу старались не смотреть друг на друга и не разговаривали. По приезду Наташка сразу провела меня в одну из комнат и, извинившись, сама куда-то исчезла. В ожидании её я плюхнулся в одно из кресел и стал рассматривать висевший на стене плакат с Орнеллой Мути...
Неожиданно мою шею обвили ласковые девичьи руки. Я обернулся и застыл, поражённый. Право же, было от чего. Наташка стояла передо мной лишь в трусиках и лифчике, больше на ней ничего не было! Она вся дрожала, грудь её учащённо вздымалась, пухлые детские щёчки пылали. Ошарашенный и уже абсолютно ничего не понимающий, я тупо вперился глазами в то место, где из-под тонкого шёлка трусиков проглядывала пышная кипа тёмно-русых волос, будто это пикантное зрелище способно было хоть сколько-нибудь прояснить происходящее.
Наташку мой дурацкий взгляд явно бил наповал, но тем не менее она решительно продолжала начатое. Щёлкнула застёжка лифчика, и через секунду он уже лежал на полу, обнажив трепетную грудь. Ещё миг - и Наташка застыла передо мной уже совершенно голая. Щёчки её пылали пуще прежнего, глаза горели.
- Послушай, - не придумав ничего умнее, тоном наставника начал я, - ты отдаёшь себе отчёт...
Я хотел сказать ещё что-то в том же духе, но Наташка перебила меня.
- Не надо, - еле слышно прошептала она. - Прошу тебя, не надо так...
Наши объятия были страстны и целомудренны. Мои руки скользили вдоль её покрытого золотистым пушком юного тела, мои губы мягко и нежно сплетались с её губами. Это были прекрасные минуты, нам было хорошо, как никогда. Полностью предоставив себя в моё распоряжение, Наташка, закрыв глаза, молча внимала моим ласкам...
Время шло, а я всё никак не мог решиться на главное, медлил, оттягивал. Как это ни покажется нелепым, но меня одолевали угрызения совести. В конце концов Наташка взяла инициативу в свои руки. Её ладошка сомкнулась вкруг моего члена. Мгновением позже, припав к моим губам, как к целебному источнику, она одним толчком вогнала его в туго раздвинувшуюся щель своего девственного лона. При этом Наташка даже не вскрикнула, хотя по тому, как непроизвольно содрогнулось всё её тело, я понял, что ей было очень больно...
К сожалению, я оказался не на высоте и, не сумев совладать с собой, тут же кончил, начисто забыв про Наташку. Но она тем не менее просто светилась от счастья, а застывшие на её щеках слезинки блестели, озарённые улыбкой, совсем как лужицы в лучах восходящего солнца...
Наша связь длилась недолго. Очень скоро она поняла, что моё чувство к ней носит совершенно иной характер, нежели её ко мне, но продолжала на что-то надеяться, пока не застала меня однажды в объятиях своей лучшей подруги. С тех пор я её больше не видел. В институте она не появлялась, на звонки не отвечала. Несколько раз я заходил к ней домой, но мне неизменно говорили, что её нет. А вскоре я узнал, что она вышла замуж за какого-то кретина, лет на десять старше её. Через семь месяцев у неё родился сын. Здоровый такой карапуз. Зовут его также, как меня.