Эротические истории

Занимаясь онанизмом много лет, я многое попробовал, и многое испытал благодаря терпению моей пиписьки и её хорошей отзывчивости на моё сексуальное возбуждение. Но однажды простого онанирования мне стало мало и, в мою дурную голову стали всё настойчивее приходить мысли как-то разнообразить свои приятные "упражнения" с моим дивным органом. Я понимаю, что цель то была одна - поскорее возбудиться, чтобы получить больше удовольствия и поярче кончить. Только и всего!
На этот раз я долго (всю неделю) планировал, чем бы себя в этом плане побаловать? Во-первых, я прекратил свои ежедневные онанизмы, которые я называл "накачки" или просто "качания". Мысленно я так и говорил себе: "Накачаю пипиську, подкачаю удовольствия, качну член", а во время онанирования часто произносил: "Кач-кач". Это меня дополнительно возбуждало. После того, как я потерпел без "качек" три дня, моё воображение обострилось и я, после некоторого выбора, решил, что нужно попробовать накачать пипиську где-нибудь на природе. Лучше всего на речке, так как там в выходные можно ещё подогреть себя созерцанием полуголых дам. Итак, решено!
Еле дождавшись (уже приходилось крепиться, чтобы не трогать свою пипиську!) субботы и всё хорошо продумав, я отправился на городской пляж. Одет я был специально, а именно, на мне не было трусов, а в старых свободных брюках правый карман был распорот сантиметров на пять, так что я мог, при желании рукой щупать своего сексуального товарища.
На пляже я походил по рядам отдыхающих, выбирая глазами симпатичных девушек и пышнотелых дам. О напряжении члена можно было думать одно - не как его поднять, а как бы немного спрятать его непомерную напряжённость. Правой рукой я несколько сдерживал своего "жеребца", что и позволяло мне пройти перед женщинами без особого смущения. Головка этого "прибора для онанизма" то и дело сама выкатывалась из покрывающей её кожи, а касаться её я очень не хотел. Есть закономерность - чем чаще прикасаться к возбуждённой головке, тем быстрее кончишь. Быстро кончать я не только не хотел, но у меня, обуреваемого постыдной похотью, была мечта: как можно дольше продолжить эти возбуждающие игры. Да, конечно, в конце концов, рано или поздно мне придётся излить из себя ту жидкость, которая в медицине так некрасиво называется спермой. Мне даже больше нравилось название, которое давали сперме мои приятели, которые в шестилетнем возрасте научили меня баловаться со своей пиписькой. Они называли её "ма! лофьёй". Продолжаю, что мне хотелось бы, чтобы это случилось как можно позже. То состояние и ощущение какой-то сладостной истомы в пипиське и во всём организме мне было так приятно, что расставаться с ним не хотелось. Не из-за того, что я не мог снова накачать свой член и получить удовольствие, а оттого, что я просто знал - после такого долгого воздержания оргазм будет такой силы, что я смогу заняться онанированием на своём члене уже через пятнадцать минут, но получить острый оргазм смогу только после какого-то супервозбуждающего события. А где его взять?

И всё же я прикоснулся к члену. Трудно было устоять против соблазна поласкать его. Всегда это были короткие и очень лёгкие прикосновения, хотя тянуло к противоположному. В спутанных мыслях, так одурманенных похотью, хотелось грубо и резко одним движением обнажить головку до самого корня, стянуть набухшую кожу, потрясти пиписькой и потом бешено накачивать, накачивать:

Клянусь, я сдерживался как только мог! В прибрежных кустах, переходящий в лесок, куда я забрёл (думаю для того, чтобы кое-что себе позволить) я расстегнул ширинку и нагло достал огромный член: Ужас! Только тут, кое-как сдерживая себя, я оглянулся по сторонам! Сразу мысль: теряешь конспирацию, а если бы кто-то наблюдал за тобой? Фу! Никого! Ещё раз огляделся на всякий случай внимательно: никого. Поглядел на писун. Да, есть чем гордиться! Испугавшись того, что сейчас кончу, я осторожно "зачехлил" его и бережно уложил в брюки.

Ещё походил мимо загарающих женщин, старательно выглядывая у них то место, где расположена их сладкая пися. У одной пися чётко очертила ложбинку между половыми губами. И это привело меня (и вы догадываетесь ещё кого!) в сладкий восторг.
У меня родилась мысль, что мне пора поискать местечко, где я могу наедине пообщаться с членом. Непросто было найти такое. Однако, спустя некоторое время, я нашёл в укромном месте поваленное дерево, за которым и устроился на земле. Было довольно удобно, спиной я упирался в бревно как в спинку дивана, меня было почти незаметно, и я мог кое-что себе позволить. Я так и поступил. Страсть во мне выросла до такой степени, что я забыл про стыд и осторожность. Время от времени оглядываясь по сторонам, стараясь, чтобы меня не застукали при моём онанизме, полностью расстегнул брюки (и верхнюю пуговицу и молнию, и, наконец, вывалил свой членище. Вид его меня сначала даже испугал, головка опять сама обнажилась и была малиново-красной. Возбуждённая, набухшая, но не до совершенства. От этого она выглядела какой-то слегка сморщенной и, как бы это сказать, поношенной. Вот это слово! Я даже сдуру подумал, что я очень сильно и часто качаю её - вот и результат! Чтобы как-то её побольше "воодуше! вить", я стал представлять себе в своём воображении всякие непотребности. Особенно меня всегда воодушевлял вид напряжённого клитора. Я представил его себе, и, о чудо, головка расправилась! Созерцая её, я видел, что она каждую следующую секунду становится всё глаже и привлекательнее. Она как воздушный шарик, в который поддувают очередную порцию воздуха, стала надуваться всё больше и больше, и, наконец, достигла предела наглой раздутости.
Её тонкая кожица так растянулась от переполняющего её восторга, что я временами, боялся, что она просто лопнет от переполнения кровью. В этот момент мне припомнилась девушка с трусиками, врезавшимися в её половую щель. Я стал воображать себе, какой у неё клитор, и что с ним будет, когда он возбудится. Тут я незаметно перешёл к тому, что она его, как и я свой орган, иногда накачивает. Описывать это долго, а в жизни все эти мысли пролетают в несколько секунд! Уставившись в головку пиписьки, я уже думал: "А как же я натяну на головку кожу, кото! рой сейчас должен совершать онанирующие движения?" Эта штучка так разд улась, что нельзя даже было представить это! Тем не менее, мозг онаниста работает быстро. Я, осторожно сдавливая пальцами головку, добился некоторого её уменьшения за счёт того, что кровь куда-то перетекла, и быстро напялил кожу на уменьшавшуюся оконечность члена. Какое приятное ощущение! Чуть не кончил! Тем не менее, я практически приготовился, и теперь могу качать письку! Головка, как "Ванька-встанька" быстро набрала свои предыдущие размеры. Теперь кожа, покрывающая эту самую чувствительную часть члена, напряглась до такого состояния, что я испугался, не порвётся ли она? Моему взору предстал как-то сразу весь возбуждённый член. Я его (ещё и для того, чтобы растянуть акт моего онанизма!) осмотрел: из-под кожи, покрывающей головку, выглядывала её часть багрово-малинового цвета.
Она была полностью готова к "боевым" действиям. Пися так набухла, что, покрывающая её кожа казалась тонкой плёточкой, пронизанной надутыми синеватыми венами. На вершине похотливой головки выделилась к! апля прозрачной маслянистой жидкости. Я знал, что это от перевозбуждения. Сдерживаться было уже не в мочь. И я начал. Слегка потянув за кожу, я освободил немного головку, и одним пальцем размазал ту жидкость, о которой писал выше. Какой кайф! Приятнейшие ощущения от этого пронзили меня и замерли где-то в основании пиписьки. Я, конечно, не мог удержаться от того, чтобы несколько раз проделать это. Короче, до тех пор, пока я всю жидкость не втёр в этот "красный колокольчик". Откровенно сознаюсь, что было так приятно, что хотелось этим способом и продолжать, и добиться оргазма: Но! Напомню: нет ничего более приятного, чем ждать (это самый сладостный период) наслаждения от оргазма! Я бросил письку и постарался немного отвлечься. Пусть спадёт напряжение!


Напряжение немного спало, но по пипиське этого не скажешь: она осталась такой же напряжённой. Я достал маленькое карманное зеркальце и, приложив его поближе, стал наблюдать член. Как будто чужой! В таком ракурсе его не видел! Двигаю медленно кожу и наблюдаю в зеркальце - чудо как нравиться! Возбуждает ещё больше! Отложив зеркальце в сторону, медленно-медленно сдвигаю с головки кожу. Клянусь, каждую секунду новое прекрасное видение: переполненная кровью, она как женщина, освобождающаяся из одежды, прекрасна своей наготой! Моя кожа, наконец, достигает вершины Эвереста головки (доходит до самой её широкой части) и, вдруг, резко, с каким-то щёлкающим звуком, спадает с неожиданно полностью оголившейся бесстыдной моей части тела, всему миру (как мне кажется в этот момент) показывая всю мою развращенность и похотливость. Прежним способом возвращаю "чехольчик" на головку и, уже не в силах сдерживаться, 3-4 раза быстро качаю член: И: сразу останавливаюсь! Ну, хочу продлить удовольств! ие! Что же мне делать? Онанизм тем временем не спит. Он подгоняет мысли и действия. Начинаю развратничать: раза три быстро качну пипиську и при этом шепчу: "Ой, ой, ой", затем медленно два раза полностью обнажаю головку, любуясь её своеобразной красотой и (как ни странно), фантазируя и представляя себе женскую писю. Странно, но с началом основных онанирующих движений на своём органе, я уже не чувствую резкого препятствия головки при возвращении на неё кожи. Такое впечатление, что она сама помогает её онанировать, сама хочет этих движений и помогает мне!
Мастерски продолжаю заниматься таким онанизмом (а их бывает очень много), я, иногда, посматриваю по сторонам, оберегаю свою конспирацию. Ощущение опасности ещё больше меня возбуждает. Я уже начинаю торопиться. Я уже не щажу письку, уже стараюсь "выкачать" из неё, родимой, как можно больше наслаждения. Я иногда останавливаюсь, а иногда, сильно натягивая кожу до самого корня, обнажаю пронизанную венами внутреннюю тонкую очень чувствительную кожицу и своим похабным движением просто издеваюсь на головкой члена: она, бедная, под моими безумными пальцами, так деформируется при этом, что изгибается. Если смотреть на неё сбоку - она как будто кланяется. Кланяется моему сексуальному возбуждению, кланяется онанизму, который ей очень нравиться. О, грехи наши!!! Кто может совершенно управлять в эти моменты? Вдруг, бросаю качать, обнажаю головку и начинаю смоченным слюной пальцем быстро водить по уздечке. Какое наслаждение приносят эти движения мне и моей писе, в первую очередь. Ещё бы н! есколько раз - и кончил бы. Не тут-то было! Хочу разнообразия. Теперь приступаю к методичному онанированию, потому что не могу уже! Должен сейчас уже кончить! Моя пися говорит в это время со мной. Напухшие губки канала начинают ритмично шлёпать друг о друга, кожа производить какой-то шуршащий звук. А когда я в приступе похоти полностью сгоняю кожу с головки, получается звук, напоминающий удар кнута.
Он мне так нравиться, что я несколько раз щёлкаю и щёлкаю, обнажая стыдливую головку полностью. Нужно признаться, что и я не отстаю от пиписьки, не могу молчать. Я, борясь с бешеным сердцебиением, с пересохшим горлом, сладко и протяжно шепчу ей разное: "О, моя писачка! Так-так! Кач-кач, мой хороший! О, какая елда! Как мне сладко!" Но нет ничего вечного. Я дошёл до того, к чему и шёл. Приблизился, наконец, оргазм, извержение. Член весь напрягся в последний раз: Струя, как перламутровая змейка с большой головой сантиметров на пятьдесят, выстреливает из меня (О-О-О-О-О-О-О!!!), чер! ез секунду ещё залп (много, но не так резко!), затем 3-4 раза, до той поры, когда начинает медленно вытекать прозрачная жидкость. Наслаждение внутри меня продолжаются, сладко до невероятности. Выдавливаю из пиписьки последние капли. Достаю платок и нежно-пренежно вытираю пипиську. Она так перевозбуждена, что и нежные прикасаться к ней вызывает боль! И только тут начинаю соображать, что сделал что-то стыдное, наверное, что могут увидеть мою похотливую работу и т.д. Но что интересно, проходить время и опять хочется повторить! Вот это жизнь!.
Она была полностью готова к "боевым" действиям. Пися так набухла, что, покрывающая её кожа казалась тонкой плёточкой, пронизанной надутыми синеватыми венами. На вершине похотливой головки выделилась к! апля прозрачной маслянистой жидкости. Я знал, что это от перевозбуждения. Сдерживаться было уже не в мочь. И я начал. Слегка потянув за кожу, я освободил немного головку, и одним пальцем размазал ту жидкость, о которой писал выше. Какой кайф! Приятнейшие ощущения от этого пронзили меня и замерли где-то в основании пиписьки. Я, конечно, не мог удержаться от того, чтобы несколько раз проделать это. Короче, до тех пор, пока я всю жидкость не втёр в этот "красный колокольчик". Откровенно сознаюсь, что было так приятно, что хотелось этим способом и продолжать, и добиться оргазма: Но! Напомню: нет ничего более приятного, чем ждать (это самый сладостный период) наслаждения от оргазма! Я бросил письку и постарался немного отвлечься. Пусть спадёт напряжение!

С раннего детсва, лет эдак с семи - восьми я начал интересоваться женским полом, да нет даже раньше, но раньше этому как-то не придавалось значения. Иногда я видел как переодевалась мать, сестра, но особого любопытства я не испытывал, так кое-какой интерес. А вот со второго третьего класса всеми правдами и неправдами я пытался удовлетворить свое детское (а детское-ли?) любопытство, но нигде, я повторяю нигде, увидеть голых тетек до одного момента о котором ниже, мне не удавалось. Правда попадались засаленные и протертые до дыр фотографии совокупляющихся тел, но это все было не то. У меня был сосед с которым мы закрывались в туалете, показывали друг другу письки, обсуждали подсмотренные обоими моменты переодевания мам, сестер и прочих родствениц, через какое-то время, а он был старше меня, он начал заниматься онанизмом, дергать себя за письку, пока оттуда не потечет белая жидкость, которую все называли малофья, я тоже старался не отставать от него тоже дрочил, но у меня ничего не получалось кроме щекотки и стертой кожи. На какое-то время я оставил это занятие пока мне не исполнилось двенадцать лет. Наш класс собирался в поход на один день по местам боевой славы, мы набрали еды, лимонада и отправились в лес. На месте где мы расположились у небольшого памятника, была большая поляна, за поляной редкий сосновый лес, а с другой стороны большой сарай, и дальше за садом какой-то хутор.
Прошло какое-то время, мы веселились, отдыхали, никаких мыслей мне и в голову не приходило, но наступил момент, мне захотелось в туалет по большому, посрать то-есть, и я что-бы не привлекать внимание потихоньку удалился к деревянному строению на отшибе полянки. Дверь в сарай была не закрыта, внутри было довольно просторно, с одной стороны валялся разный хлам, а почти посередине стояла телега с невысокими бортами. Расстояние между телегой и задней стенкой сарая было около метра, туда я и направился так-что, если кто и зашел за телегой меня не увидел-бы. Я снял штаны и присел под телегу, раскосые борта немного прикрывали мою голову. Итак я сидел, наблюдая сквозь огромные щели сарая за происходящим на улице, щели были настолько большие, что я мог видеть полет бабочки на протяжении минуты. Но вдруг я услышал приближающиеся голоса, да точно, это были девчонки, и вскоре я увидел голубую летнюю курточку Ольги, ее бантики вплетенные в косу. Она с кем-то разговаривала, а сама тем временем, как-то пригнувшись и озираясь по сторонам, направилась как раз к той стенке сарая за которой находился я. В мгновение ока я сообразил, что я сейчас увижу! Я припал к огромной щели, напротив которой стояла Ольга, спортивные штанишки скользнули вниз, и снизу я увидел голенькие тонкие ножки, в белых в горошек трусиках, все происходило доли секунды, трусики скользнули вслед за штанами, я правда, ничего не успел заметить, настолько быстро это было, когда она уже сидела белой попой ко мне, из которой в траву тугой струей лилась желтая жидкость, хуй мой просто готов был лопнуть, я опустился как можно ниже стараясь рассмотреть источник этой струйки, но увидел только дырочку жопы.
Сеанс подходил к концу, по мере ослабевания струи, жопа поднималась и... о боже, показались две складки, на которых росли реденькие, длинные волосики, у меня перехватило дыхание, кто-бы мог подумать, что у этой худенькой девчонки, у которой то и сисек нет - такая пизда. Еще доля секунды и салатовые штанишки, вместе с трусами на месте. Появилась Ленка, крупная рослая девка, сиськи ее иногда обсуждали парни из нашего класса, она подошла расправила травку, очевидно, чтоб не щекотала снизу и резко присела ко мне лицом, успев кок-то хитро спустить трусы и поднять юбку, что я ничего не заметил. Ее трусы со спущенными колготками надежно скрывали то место откуда брызгал небольшой фонтанчик, поливая травку, я уже почти лежал на полу сарая стараясь заглянуть ниже, но ничего не получалось. Девчонки ушли, я остался наедине с собой со стоячей писькой, почему-то меня колотила мелкая дрожь, хотелось продолжения, я уже и забыл зачем сюда пришел, так и сидел со спущенными штанами и с членом в руке. Рука потихоньку начала двигаться туда сюда, как дверь сарая скрипнула... Вот этого точно я ожидать не мог, внутрь вошла наша классная Эльвира Степановна. С под телеги я видел только ее белые кросовки и трико одетое на ее пышную задницу. Ей было лет сорок, носила она тяжелые роговые очки, была строга и немногословна.
То что я увидел дальше, я даже представить себе не мог. Она направилась прямо ко мне, я было хотел дернуться или по крайней мере хотя бы закричать, что здесь занято, но какая-то сила меня удержала, я так и сидел без штанов. Она подошла к телеге, развернулась задом ко мне, резким движением приспустила трико вместе с трусами, так что они скатались в трубочку, присела не на корточки, а как-бы согнулась, так что ее огромная жопа оказалась в тридцати! Сантиметрах от меня. То что находилось у нее между больших белых булок, я рассматривал настолько подробно, насколько было возможно, солнце проникающее сквозь щели помогало мне в этом. Впервые я видел женскую пизду так близко, два валика покрытые темной, кучерявой волосней, как бы вылезали из жопы, волоса были там везде, начинались где-то между ног, и заканчивались выше дырки, откуда какают, и торчали в разные стороны как будто там был маленький взрыв. Через мгновенье произошло что-то подобное, воздух разрезала мощная струя вырвавшаяся прямо из середины темной щели, которая немного раскрылась и оттуда показались какие-то черные складки, которые вибрировали в струе мочи, брызги летели даже на меня, оседали на длинных волосах и самой щелке, это уже нельзя было назвать щелкой, она превратилась в дыру, показались даже розовые внутренности. Я окаменел, не заметив даже, что на то место где недавно ссали девчонки пришли наши пацаны, закурили, повернулись к сараю достали свои орудия, (Борька даже залупил свой банан) и поливали на стенку сарая.
Эльвира тем временем закончив ссать, не одеваясь, с увлечением наблюдала за сосисками сменявшими одна другую. Повернувшись насколько это ей позволяло, она чуть не села своей задницей мне на голову, я даже ощутил запах ее пизды, я как завороженный наблюдал за тем, как она пальцами перебирала свои мокрые от ссак складки, рука моя непроизвольна пошла в пляс, а ее пальцы то окунались в волосатый пирожок, то выныривали оттуда, не помню что было дальше, в глазах моих потемнело, из горла вырвался стон, волна подкатила к моему члену, десяток сильных струй молофьи извергались на ноги моей учительницы, на стену сарая, наверное даже вылетели на улицу. Очнувшись я понял, что натворил, Эльвира Степановна стояла уже одев трико, злобно смотрев на меня. А я все еще сидел на корточках весь в сперме, зажав еще стоячий член в руке и начинал не то что-бы краснеть, я весь побагровел от стыда. Тем временем взяв меня за ухо и потянув вверх, она даже не кричала, шипела: - ты что, Виталик офонарел?! Ты что делал? Онанировал? Я быстро пытался натянуть мокрыми руками свои штаны, но она резко оторвала их от них. И все продолжала:
- Ты онанировал? Да? Ну-ка покажи мне, что ты делал еще раз!
Постепенно мое оцепенение начало проходить, я попытался вырваться но она твердо стояла на месте, закрыв собой выход:
- Что! Может позвать сюда одноклассников и рассказать что ты здесь делал. Что, позвать?
Я стоял потупив взор. А она, ни на секунду не останавливаясь продолжала:
- Ну, покажи, покажи что ты делал. Не стесняйся, а то сейчас...
С этими словами она взяла рукой мою колбаску и не прекращая шипеть на меня, потихоньку мяла ее.
- Ну что! Не хочешь больше? Ну давай-же! Ах ты бесстыжий, я же твоя учительница...
Дальше произошло непредвиденной, мой хуй стал подниматься, а она со словами
- ну, может еще хочешь взглянуть, только спереди?
Оттянула край трико, показался дряблый живот и край белых трусов, от этого вида, член мой окреп полностью в ее жесткой руке, которой она начала двигать туда сюда. Через некоторое время я понял, что происходит по тому как она непрерывно оглядывалась на двери сарая. Второй рукой она до конца скатила штаны ниже задницы. Моему взору открылся вид спереди и сверху, под круглым белым животом торчала целая куча темных, неопределенного цвета волос, я даже не подозревал, что там их может быть так много, чуть ли не как на голове. А тем временем, не прекращая своей тирады, она работала рукой, я опять начал терять сознание, глядя на монатый треугольник моей учительницы, в который уже переместилась и залезла ее рука. Еще один момент и хуй мой испустил белую струю прямо на ее белый живот и волосатую пизду.
Уходя она намекнула, что никому не скажет... на первый раз.

Не помню, как я там, и где именно оказалась, вроде это была деревня, и откуда взялись эти люди, в особенности этот, если я не ошиблась, взрослый мужик в форме. Я была Лолой из фильма "Беги, Лола, беги". Все враждовали с этим человеком, я буду называть его полковником. Он был довольно крупной рыбой в этом поселке, или же он туда приехал, как, скажем, городничий или типа того. Но моя Лола была с ним в нормальных отношениях. Все так размыто, что я абсолютно ничего не помню до того дня, как Лола зашла к нему в избу или конюшню. Одним словом, на его жилье это вряд ли было похоже, да и зайти туда, в принципе мог кто угодно и когда угодно.
Как-то Лола зашла туда, и они с полковником принялись базарить о том, о сем. Но видно одной болтовни ему было мало, тем более кто ж это устоит, когда перед тобой стоит такая огненноволосая красотка?!
Он, обняв ее, спустив наполовину с нее голубые спортивные штаны вместе с трусиками и вставил свое достоинство в приятное голодно-готовое к чему угодно логово. Он поднял ее на руки так, что она как бы сидела на его коне. Лола застонала и стала подпрыгивать на нем, как ковбой на неровной дороге. Полковник, держа под попку сидящую на нем Лолу, подошел к ветхой полусырой стенке хибары и прижал ее к этой стене. Он энергично и яростно ебал ее. Дверь в конюшню при этом была открыта. Послышались шаги, и, так как застукать полковника, трахающего несовершеннолетнюю девушку, означало что-то вроде увольнения или похлеще, он тут же отпустил ее. Лола и полковник сделали вид, что просто облакатились вдоль стены и говорили. Тут зашел кто-то. Он сказал, что полковнику куда-то надо было уйти. Последний посмотрел на Лолу с сожалением и ушел с ним. Девушка была растрепанная, вся мокрая и тяжело дышала.
Следующий "кадр" "снимался" на ветхом гниющем мосту. Вероятно, Лола и полковник пришли туда поочередно, и теперь полковник судорожно дергался на своей красноволосой подстилке. Она кричала от удовольствия, смешанного с небольшой болью при вхождении огромного пениса полковника в ее почти девственную дырочку. Они лежали на мокром мосту, ночью. Когда полковник кончил в Лолу, ему захотелось еще. Он спустился вниз, лаская киску подружки. Потом он представил, как бы Лола обхватила своими маленькими пухленькими розовыми губками его статую и сосала до рассвета. Он приказал ей сделать это, и она подчинилась. Встав перед ним на колени, Лола, слабо постанывая, стала облизывать огромные яйца полковника, краем глаза следя как выше вертикального поднимается его прибор. Ее вызывающе рыжие волосы дотрагивались до пениса, щекоча его и проводя в еще большее возбуждение. Она взяла его в рот и любовно и медленно стала посасывать, до тех пор, пока полковник не кончил ей в рот. Она высосала все до последней капли и, сообразив, по выражению глаз полковника, что тот очень доволен, встала на четвереньки. Он встал на колени перед ее розовой круглой попкой и, с силой сжав ее твердоватые от возбуждения груди руками, воткнул стержень ей в попку. Лола закричала сначала от боли, угасая в звуках каждый раз когда полковник выходил из нее и сильнее крича, когда тот входил в нее. Вскоре эти крики перелились в крики невыносимого удовольствия. Он продолжал трахать ее по-собачьи, издавая при этом животные звуки наслаждения на всю деревню. Он знал, что в праве требовать от нее все, что хочет, ибо он был здесь главным. Наконец, полковник насытился ее девственной попочкой и, застегнув ширинку, достал фляжку из внутреннего кармана сумки и глотнул. Он смотрел на Лолу, стоящую по-прежнему на четвереньках и корчившуюся от остаточного оргазма. Все, что ей сейчас хотелось, так это пить. Полковник несильно хлопнул огромной загорелой рукой по белой мягкой попке и сказал:
- Ну, моя маленькая сучечка, понравилось тебе, как большой папочка трахает маленькую Лолочку? - при этом он усмехнулся и протянул фляжку ей.
Потом он отдал ей одежду, сказав, что завтра они встречаются на том же месте...